пробегали перед глазами, складываясь в ощутимую печаль в моем сердце.
Итак, пять комплектов учебных пособий по тысяче двести за штуку обошлись мне в шесть тысяч рублей. Но тут директор делала ход конем. Не в силах смотреть на то, как ограбленный ее ловкими, на зависть любому щипачу, руками преподаватель вздыхает и про себя тихонько ругается непечатными словами, она заливалась соловьем:
– Да не переживайте вы так, Алиса Дмитриевна! Я дам вам рассрочку. Скажем, разобьем пополам. Вычтем три тысячи рублей за май, а остальные три перенесем на сентябрь.
Кабинет я покидала с пятью комплектами макулатуры под мышкой и сильно урезанной зарплатой. Честное слово, впервые в моем воспаленном от гнева сознании пронеслась мысль о том, что уж лучше бы я не сдерживала себя и весь год чиркала на полях и пририсовывала усики Елизавете Второй.
Уже уволившись, я осознала всю логику происходящего. В современном понимании школа занималась оказанием образовательных услуг, и ее стоило рассматривать с точки зрения бизнеса. Директор, как и всякий бизнесмен, просто пыталась отхватить кусок, да пожирнее. А при каждой такой языковой школе, как правило, имелся магазин, где продавались всяческие пособия, рабочие тетради и книги в оригинале и в адаптации. Директор успешно продавала учебники всем тем, кто записывался к ней на курсы, а в конце года заставляла педагогов выкупать уже ненужные им комплекты, чтобы увеличить прибыль с продаж. Штат школы насчитывал около полусотни преподавателей, и если каждый из них покупал по пять учебников ценой в полторы тысячи, легко посчитать, сколько дополнительного дохода шло в её карман. Стоило ли все это испорченного мнения самих педагогов о школе? Ну, так ведь деньги не пахнут.
Глава 3. Книжный идол
Свежей типографской краской здесь пахли только учебники, на которые все буквально молились. Они представляли собой нечто вроде драгоценнейших идолов, с которых полагалось сдувать пылинки, оборачивать их лощеные глянцевые бока в обложки и ни при каких обстоятельствах не сметь посягнуть на их чистоту. Нет, все это не было приступом массовой шизофрении. Все дело в том, что школа отказывалась выделять педагогам так называемые «рабочие комплекты». Экземпляры, выданные учителю, по прошествии учебного года поступали обратно в продажу. Им полагалось быть в идеальном состоянии, чтобы свежезаписавшийся на языковые курсы студент не заподозрил, что за его деньги ему подсунули комплект, уже бывший в употреблении. Самый цирк обычно начинался, когда такой новый ученик приходил в группу на пробное занятие. С придыханием, администратор выносила на вытянутых руках блестящий комплект учебников, который торжественно их рук в руки передавала…мне, как преподавателю, и робко напоминала:
– Алиса Дмитриевна, вы уж проследите построже за тем, чтобы он в них не начиркал!
Писать в итоге нельзя было даже карандашом. Ситуация доходила до абсурда. Пока остальные дети, от напряжения высунув язык, корпели над своими учебниками, соединяя половинки предложений, подставляя пропущенные буквы и разгадывая кроссворды, несчастный обделенный новичок (к
