style="font-size:15px;"> – Угощайте, – разрешил добрый Алекс.
Пёс мгновенно схрумкал угощение и улыбнулся во всю пасть. Теперь он казался мне довольно милым.
Мы распрощались с соседом и спустя минуту с удивлением увидели, как тот выгуливает свою собаку: он едет на машине, а вслед за ним во всю прыть мчится его серый друг. Мчится, ни на минуту не останавливаясь, чтобы понюхать «приветики», оставленные другими собаками. Удивительный пёс.
Нужно сказать, что в жизни моего мужа был очень маленький опыт общения с собаками, я же заявляла себя опытной собачницей, поэтому всю инициативу в деле первого знакомства брала на себя. Теперь мне было несколько неловко за происшедший казус.
– Это от волнения, – утешил меня мой великодушный муж, и мы отправились дальше на поиски своего сокровища.
«Сокровище» отыскалось возле вагончика охранников. С первого взгляда было понятно, что это собака-девочка, никакого ошейника на ней не было. Это была она, наша собака. И какой же она мне показалась хорошенькой по сравнению с Диком: не лохматой, а в меру пушистой, с аккуратной рыженькой мордочкой, немножко лисьей, на которой умилительно выделялся белый в крапинку носик, с красивыми янтарного цвета глазами, которые смотрели на нас очень испуганно.
– Занночка, собака моя! – умилённо прошептала я.
Имя само собой слетело с моих уст. Так звали очень любимую мной овчарку, прожившую с нами в моей родительской семье шестнадцать лет. Полное имя овчарки было Сюзанна, но чаще мы звали свою красавицу Занночкой.
Новая Занночка, между тем, почуяла божественный запах мяса. Она припала на лапы, отчаянно виляя хвостом, и всем видом показывала, какая она добрая, замечательная собака, которую, конечно, стоит угостить вот этим, что так замечательно пахнет!
Косточки она взяла с рук, отбежала и с большой жадностью стала с ними расправляться. Тут только мы заметили, какой худенькой была наша собака. Довольно росленькая, длинная, она была бы крупной, если бы не ужасная худоба: все рёбрышки были видны под её шкуркой. «Я откормлю тебя, Занночка!» – пообещала я про себя. Присев, я протянула к ней руки, и мои руки тут же были облизаны. На меня нахлынуло чувство безмерной жалости, я заплакала и обняла свою собаку.
Позже мой супруг, не такой сентиментальный, выразил некоторое удивление по поводу моего обнимания с бродячей собачугой:
– У неё по-видимому, полно блох! – добавил он, поёжившись.
– Собачьи блохи на людях не живут! – парировала я.
Итак, наша собака оказалась добрым, очень благодарным существом: за несколько вкусных косточек она нас почти уже любила! Не так уж много вкусного видела она за свою недолгую пока, но уже полную лишений собачью жизнь. Но, увы, она не считала ещё нас своими хозяевами. Проводив нас до ближайшего перекрёстка, она побежала обратно к посту охраны. Какой-никакой, а всё же дом… В этот раз нам не удалось уговорить её пойти с нами, наша собака была очень осторожной. Свой
