бумеранга и цепкостью плодов репейника.
– Инес ни о чем не догадывается, – сообщила Коко. – Она мало интересуется тобой и еще меньше мной. Я сказала, что плохо себя чувствую: живот. Ей было все равно.
Данте искал на ее лице признаки лжи. Мог ли он доверять ей? Подруга казалась такой же, как всегда: голодной до фактов, нетерпеливой и непоседливой.
– Это Лина Фридрих, – сказал он. Осознание было настолько ошеломляющим и шокирующим, что он просто не мог держать это в себе.
Коко вздрогнула, словно ее ударило током. Ее глаза расширились:
– Дочь…
Данте кивнул.
– Ой-ой-ой, господи, что же нам теперь делать? – заскулила Коко.
– Мы проследим за ней, – сказал Данте. – Лина запустила хронометр. Не зная о его настоящих способностях. И теперь она задает любопытные во- просы.
– Следить за ней можно ведь и из ресторана? Когда ты ешь, то намного меньше выделяешься, – предложила Коко.
Коко просто не могла спокойно усидеть на скамейке. Ну а как же? В Невидимом городе занятость считалась добродетелью, праздность считалась пороком. Правила обязывали сотрудников посвящать каждую свободную минуту обучению. Коко направилась к площади Веннингера. Съестного она не нашла, зато взяла старый зонтик, который, несмотря на две сломанные спицы, был наполовину исправен.
С большим трудом ей удалось приподнять его, чтобы потом раскрыть над собой.
– Кто знает, сколько времени нам следить и ждать, – сказала она. – Я терпеть не могу такие светлые дни.
– Кто ты? Вампир, воспламеняющийся на солнце? – спросил Данте.
– Я веснушчатая, – сказала Коко.
Данте не понимал, почему пара бледных веснушек на носу так встревожила Коко.
– Я считаю, что твои веснушки… – Он искал подходящее слово.
Коко не стала дожидаться конца фразы:
– Милые, скажи уже. Кому хочется быть милой? Я даже не хотела быть такой, когда была ребенком. Я кричала по шесть часов в день, чтобы никому в голову не приходило, что я милашка.
– Наверное, ты была голодна, – подметил Данте.
Его взгляд не отрывался от входной двери в «Утро», а Коко продолжала радостно болтать.
– Так проходили все школьные годы. Они обращались со мной как с ребенком. Когда ты маленькая, тебя постоянно недооценивают. Каждое утро я встаю и говорю себе: «Радуйся, что у тебя нет ни паралича лица, ни шрама от ожогов». Ну, получается здорово. Пока не пробую, смотрю в зеркало, и потом я удерживаю взгляд только на пучке волос на голове.
Порыв ветра обрушился на зонтик. Коко суетливо поджала под себя ноги, обутые в походные сандалии.
– Ты боишься, что на пальцах появятся веснушки?
– Тем, у кого веснушки, гораздо труднее не выделяться, – сказала в свою защиту Коко.
Данте прекрасно знал, что возможные веснушки были наименьшей проблемой Коко, когда дело доходило до того, чтобы быть незаметной
