гувернантка для двух детей. Будете работать в райских условиях, недалеко от города, дышать чистейшим кислородом, пить простоквашу и зарисовывать с детьми лес и грибы-рыжики. Люди очень воспитаны, интеллигентны и обеспечены. Мы отправили вашу анкету, и они с нетерпением вас ждут. График работы – пять дней в неделю с восьми утра до десяти вечера. Зарплата – один доллар в час. Итого получается чуть больше трехсот.
В кабинете воняло тяжелыми духами и новой лаковой обувью. А еще потными чулками. Ольга увидела, как директриса, сбросив туфли, шевелит крупными пальцами под столом. На стуле небрежно валялась кожаная сумка, из которой выпал футляр для очков, расческа с клоком светлых волос и дезодорант Lavilin.
Девушка улыбнулась и пообещала стараться. Решила прямо сейчас забежать в книжный магазин и купить шесть фломастеров и пачку белого картона. Она напишет детям письма от Лешего или Кикиморы и вложит туда маленькие подарочки. И обязательно останется в этой семье. А потом начнет зарабатывать хорошие деньги, станет помогать родителям, и они смогут, наконец, перестелить рассохшиеся полы, в которых доски играют в разные стороны. А еще отцу купит новый свитер под горло, так как он не любит носить шарфы и всю зиму жалуется на фарингит; маме – новую сумку, сапоги на танкетке; себе – модную юбку с клиньями и духи «Ангел и демон», как в рекламе на страницах журнала «Натали».
Всю ночь Ольга вздрагивала, боясь проспать. Будильника не было, и она будила себя жутким зубным скрежетом. Вскакивала, отбрасывая мокрое от пота одеяло, и смотрела в черный прямоугольник окна, в котором отражался цилиндрический фонарь, тесная стоянка и козырек магазина «Оазис». В пять уже решила не ложиться, направилась в общую комнату для умываний, чтобы простирнуть пару трусиков, черный бюстгальтер и кухонное полотенце. Там было одно зеркало, впитавшее в себя сотни щек, бреющихся опасным лезвием, ободранные стены со слоями налипших друг на друга побелок, четыре бурые раковины и скрученные краны с холодной водой. Выстирав белье, помыла пол в комнате, вытерла подоконник с широкой трещиной и заправила постель. Села на нее и просидела, не двигаясь, до половины седьмого.
Город уже потихоньку нервничал, но еще был далек от приступа эпилепсии. У хлебного магазина дорогу перегородил грузовик, и скопившиеся машины лезли ему на голову. Водитель, ожидавший ее у газетного ларька, оказался разговорчивым: небрежно перестраивался, даже не смотря по зеркалам, рассказывал о дедовщине на дорогах, пил MacCoffee, шумно втягивая из картонного стакана, слушал шансон и задавал вопросы. Его объемный живот упирался в руль, и он кряхтел на поворотах, надавливая на давно воспаленный кишечник. А еще у него были крупные руки с желтыми гепатитными пальцами и широкими пластинами ногтей.
По дороге, на выезде, они забрали повариху – заспанную женщину с перепаленными волосами и домработницу в брючном костюме-тройке, у которой не закрывался рот.
– Ну,
