католико-протестантского Запада, отошедшего от истинного Христианства и погрязшего в ересях, с православным Востоком, хранящим в чистоте святоотеческую веру» [9] (с. 611612).
Как бы ни старалась западная пропаганда тех времен внушить жителям Ливонии ужас от вторжения войск Ивана Грозного, политика, ведущаяся им, открывала двери многих крепостей:
«Вступив в Ливонию русские войска не встретили серьезного сопротивления: местное население не стремилось защищать своих немецких хозяев…
Край был присоединен к России и тут же получил особые льготы. Городам Дерпту и Нарве были даны: полная амнистия жителей, свободное исповедание их веры, городское самоуправление, судебная автономия, безпошлинная торговля с Россией. Разрушенную после штурма Нарву стали восстанавливать и даже предоставили ссуду местным землевладельцам за счет царской казны. Все это показалось так соблазнительно для остальных ливонцев, еще не завоеванных “адскими татарами”, что к осени под власть “кровавого деспота” добровольно перешли еще 20 городов [10] (с. 200–201). Едва ли такое могло произойти, если хотя бы четверть приписываемых русским зверств была истина» [2] (с. 46).
И никогда бы не предались добровольно под русское подданство эти 20 городов, если бы хоть на сотую долю верили той пропаганде, которая обязана была заставить их взяться за оружие, ополчившись против врага, якобы величайшего деспота той эпохи, в чем лишь теперь пытаются нас уверить истории историков.
«Вполне понятно, что в XVI веке нашлось достаточно заказчиков, и сочинители злобных баек об Иоанне не сидели без работы. Интересно то, что маститые историки XIX–XX вв. не постеснялись повторить эти явные вымыслы в своих трудах. 1560 год был объявлен ими годом превращения царя в безжалостного деспота, развязавшего кровавый террор против своих подданных.
Однако, в документах того времени нигде не упоминается ни о пытках, ни о казнях. “Политические процессы” обычно оканчивались предупредительными мерами. Опасаясь княжеских измен, Грозный потребовал от вельмож целовать крест на верность. Все присягнули. И тут же бежал за рубеж бывший протеже Адашева князь Дмитрий Вишневецкий, воевода юга России» [2] (с. 47).
И пришел он к Польскому королю не с пустыми руками, как пишет Сигизмунду, но: «справы того неприятеля выведавши» [11] (с. 155).
То есть увез с собой какие-то секретные документы.
Но и сюда попадает он все с той же шпионской миссией. Об этом сообщает в своем признании И.Д. Бельский:
«На допросе Бельский во всем повинился и признал, что изменил государю. Несмотря на признание, следствие по делу Бельского скоро зашло в тупик. Слишком много высокопоставленных лиц оказались замешанными в заговоре. Среди подозреваемых оказался Вишневецкий. Причастность этого авантюриста не вызывает сомнения. Бельский получил тайные грамоты из Литвы к январю 1562 г. Обмен письмами с королем должен был отнять не менее одного-двух месяцев. Следовательно, тайные переговоры
