а вот мутный отблеск зрачка мне не нравится.
Наглая гнусная ложь, скрытая под толикой правды.
– Ты лжешь, Джером, – без особых чувств и эмоций резко ответила я, – свою лапшу будешь другим девушкам на уши вешать. Как и Рамоне.
Он усмехнулся. Взмахнув своей отросшей челкой, откинув ее вбок, наклонился и вновь удостоил честь взглянуть на такую девушку как я своими обворожительными зелеными глазами. Теперь, кроме смешинок, ничего не было видно. Хм, он очень умело скрывает свои эмоции. Похвально, в нашем месте только так и делают.
– Уже знаешь?
– Только о вас и говорят, – закатываю глаза. – Как ты воспользовался самой юной девушкой из всех нас. Ей даже шестнадцати лет нет, только несколько месяцев назад исполнилось четырнадцать.
– Брось! – хмыкнули. – Она сама этого хотела.
– Прям таки и хотела? – ухмыльнулась, улыбнувшись уголком губ. – Прям таки и орала: «Возьми меня, Джером, я хочу от тебя детей!»
Не сдержавшись от смеха, Джером уткнулся в мой живот. Верно, он, как и я не хочет попадаться под руку воспитательницы, нас могут наказать. Если же меня заставят выполнять грязную работу – вручную стирать белье или работать помощником повара, чистя овощи, моя посуду, – то его могут кинуть в карцер от одного дня до недели, не давая никакой пищи. Это такая же пытка, как темная комната. Некоторые дети оттуда так и не возвращались живыми – выносили вперёд ногами на носилках. Каждое задание по-особому опасно для нас, все мы дрожим перед ними словно находимся в кошмарном сне.
– Ой, – откашлявшись от смеха, продолжая смотреть на меня сияющими уже от смеха глазами с расширенным зрачком, Джером ответил. – Порой ты такую херню несёшь по поводу моих бывших… мне нравится.
– Я это первый раз сказала, – осадила его, – и не нужно сейчас говорить о том, что я ревную тебя к тем, кто был у тебя ради развлечений.
Мои слова задели его очень жестоко. Взгляд ожесточился, руки, удерживающие меня, напряглись. Синяя вена, оплетавшая ладони, лучевую кость, вздулась. Выбитая татуировка на левой руке сразу же исказилась. На ней и так были непонятливые китайские иероглифы, теперь же все слилось в большую единую черную кляксу.
– Не стоит злиться. – коснувшись пальцами вены, ощущая чистое биение сердца, попыталась успокоить. – Все же у тебя много девушек, зачем тебе я? Ты же сам меня назвал серой мышью в столовой…
– Да потому что я люблю тебя! – в этих словах столько мучений и боли вырвавшейся на свободу. – Да, я трахался, рвал всем пленки, не стеснялся заигрывать с девушками, но ты… Я до сих пор не могу понять, почему именно ты затянула в сети любви, причиняя боль.
– Может, – предположила, – я единственная, кто остался чистым в этом адском мире? Хотя я так не считаю…
Прижав ещё сильнее к мужской груди, ощущая от жара тела до… О, Господи, скажи мне то, что эта выпуклая складочки брюк, а не впих-выпих. Я же… я же никогда! Никогда не ощущала это на себе!
