или девушка – так я их всех обещал называть. Эту девушку я тоже отметил сразу. По той причине, что она без всяких сомнений была тут самой красивой. Даже красивее Эллочки. Но, если у секретарши нашего директора красота была больше домашней, теплой, с крошечной горчинкой стервозности, то у этой яркой брюнетки наоборот – природное желание покорить всех, а заодно и низвести окружающих до уровня грязи под собственными ногами, буквально било наружу из всех щелей.
Это я так неуклюже выразился. Если же нормально и объективно, то все в ней, каждая деталь – и лицо, и фигура, и короткое платьице, умело подчеркивающее все прелести – были совершенны. А все вместе заставляло держаться от нее подальше.
– Элка! – буквально закричала она, – кошка драная – давай знакомь нас. Кто с тобой сегодня такой гладенький?
Эллочка вцепилась во второй рукав моей куртки. Этой рукой я держал коробку, так что ее рывок ничем окружающим не угрожал. А вот букет недавно чуть не выронил – прямо под ноги брюнетке. Так что в основном внимание я уделял именно ей. А точнее – руке, которая едва не выдернула у меня букет. Моя же дама, судя по всему, такому обращению незнакомки с чужим «имуществом» (со мной, то есть) совершенно не удивилась. Фыркнув, она действительно представила меня:
– Галочка – это Мишенька. Личность загадочная и удивительная. Пятиборец, одним словом.
– Пятибо-о-орец? – протянула стервозная Галина, отпуская руку, и перемещаясь чуть вбок, оказываясь прямо передо мной, – и с какими это пятью он бо-о-орется. Или е-бо-о-орется?
– Ты не свисти, – вполне по-уличному ответила ей Элла, – и не смущай мне парня. Он еще не целованный.
– Вот же зараза, – попытался восхититься я, вспоминая недавнюю паузу Эллочки в коридоре департамента, – она же уже тогда что-то такое спланировала.
– Не целованный? И-и-и!..
Дикий крик Галочки прервался, когда она впечатала свои губы, накрашенный чересчур ярко, кроваво-красно, в мои, никогда не знавшие губной помады. Роста девица была небольшого, но повисла на мне, практически обняв и руками, и ногами, так, словно на ее месте был, по крайней мере, «Тарзан». Или это я перенапрягся, спасая прежде всего упаковку букета?
Тем временем вокруг что-то происходило. И это тоже явно было домашней заготовкой Эллочки.
– Девки! Девки!!! В очередь, – ее слова доносились до моего сознания словно издали – так оно было затуманено неожиданным жарким поцелуем, – не толпиться. В очередь. Я кому говорю – в очередь?!
Мои губы, и остальное тело, наконец, освободились. Но их тут же взяли в очередной плен. А потом еще, и еще… Я не видел лиц, фигур, и всего остального. Лишь машинально считал, да отмечал какие-то особенности:
– … шесть. Вот этой не мешало бы зубы почистить. Что ей, интересно, на завтрак подавали? … восемь. Блин, одни углы! Даже губами порезаться можно. Хорошо,
