две большие буквы "В".
"Однако…" подумала она, как-то по-новому взглянув на командира.
– Ладно, отдыхай. – Клим как будто не заметил замешательства на ее лице. – Зови, если что, – напомнил он и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Несмотря на усталость, Мира уснуть не смогла и, вслушиваясь в звучавшие со двора из старых бумбоксов почти никогда не спящих стражей песни Bon Jovi, переваривала события уходившего в глубокую ночь дня.
Когда она впервые узнала про Бастион, то, вопреки рассказам о том, что место то было прекрасным, она представляла его совсем другим – даже не гротескным, а скорее мрачным, спартанским, всем своим видом располагающем к бегству из него.
Однако теперь, пребывая в нем всего лишь сутки, она не могла отрицать, что Бастион очаровал ее своей простотой и какой-то неуловимой правильностью, сквозившей в каждом камне, каждом куске дерева и каждой травинке.
Что же насчет командира стражей, о котором она не то, чтобы слышала что-то плохое, но и не слышала что-то хорошее, то тут Мира терялась, ведь он тоже оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, но все же однозначно сказать, каким же он все-таки был под укрытием своей раздражающей сдержанности и загадочности, которой было пропитано каждое его движение, она пока не могла.
Да и ей это не нужно было, ведь она не собиралась здесь оставаться и узнавать его, и тем более думать над тем, что же могло заставить его пойти на сделку с подчиненным, которая все больше казалась ей весьма и весьма сомнительной.
Посмотрев на бронзовые браслеты, мерцающие даже в темноте, Мира подумала о Валере: думал ли он о ней, искал ли, или, пребывая в уверенности, что она у родителей, уделял больше внимания соседке?
Это предположение неприятно царапнуло ее внутренности. "Да, нет, – сказала она себе. – Валера тот еще мерзавец, но так бы не поступил".
И тут же услужливый, тоненький голосок где-то на задворках сознания напомнил ей о другом важном вопросе: зачем он так старался спрятать ее от Клима?
С самого первого дня ношения браслетов стражей, Мира хотела от них избавиться, но Валера заверил ее, что это невозможно, хотя Руслан и говорил ей, что исключения были.
Вечная жизнь и молодость, которые к ним прилагались вместе с комплектом оружия, о чем он также не сказал сразу, были ей навязаны, и, за неимением вариантов, она это приняла. Лучше было жить так, чем попасть в Бастион и никогда его не покинуть, находясь на вечной службе у братства стражей под командованием злого командира-пленителя. И подумаешь, последний оказался вовсе не таким, как и все остальное.
И вот тут снова включился услужливый, тоненький голосок и высказал свое мнение, которое, увы, не было лишено смысла: Валера хотел, чтобы браслеты были на ней, чтобы она оставалась вечно молодой, вечно любящей, вечно ждущей его, вечно готовой приласкать и приголубить, вечно думающей, что их нельзя снять и что он и только он спас ее от кровожадного Клима, жуткого Бастиона и не менее жуткой
