«очко». Удача распахнула объятия. Барон выиграл подряд еще четыре раза. Между тем новичок не показывал и тени смущения, как будто такой проигрыш – заурядное дело.
– Поздравляю, Николай Густавович, сегодня ваш день! Такой фарт упускать нельзя. Поднимем ставочку? По сотенке?
Барон возбужденно вскрикнул:
– Принимаю!
Ему пришла маленькая и картинка. Барон рискнул, попросил еще и выиграл. Итого – четыреста пятьдесят рублей! Есть на что шикарно пообедать. И еще отдать самый неприличный долг. Довести до шестисот пятидесяти – и все, остановиться.
В глазах барона прыгали искры безумия, крючковатые пальцы дрожали.
Чиновник Министерства финансов подмигнул:
– Раз такая фортуна, сыграем по две сотенке?
– Принимаю!
Ванзаров сдал. У барона оказалось девятнадцать, у соперника – двадцать.
Просто случайность, сейчас отыграется. Во второй сдаче барон взял надежные двадцать, но у коллежского советника выпало двадцать одно. В третий раз барон рискнул и набрал на трех картах «очко». Соперник показал два туза. Фон Шуттенбах не понял, что проиграл все и уже задолжал сто пятьдесят рублей. В его портмоне жались две десятирублевые бумажки.
После пятой сдачи колода легла на сукно. Барона бил озноб:
– Что же остановились, играем дальше!
– С удовольствием, Николай Густавович, но хотелось увериться, что у вас имеется тысяча шестьсот рублей, которые только что изволили проиграть.
Ванзаров своим успехом был обязан Стеньке Угрю. Знаменитый фармазонщик[14] проникся к нему таким уважением, что обучил приемам беспроигрышной игры, добавив: «Будет тебе, Георгич, кусок хлеба на старость».
Страшная цифра оглушила: что наделал! Как мог так забыться?
– Простите, вынужден просить об отсрочке… – Барон еле шевелил языком.
Это конец. Остался один выход: продать дом и застрелиться. А какой фарт шел! Еще бы чуть-чуть, и отыгрался…
– Я готов списать долг и угостить прекрасным ужином за маленькую услугу.
– Что вам угодно?
– Сущий пустяк. Расскажите все, что знаете про этот символ.
На зеленом сукне мелок нарисовал пентакль.
– Зачем вам?
– Сугубо личный интерес.
Барон тут же согласился. Его спросили, где он желает отужинать. Старый гурман был не прочь заглянуть в «Донон», где застолье обошлось бы не меньше четвертного. Но согласился на «Медведь».
Ресторан этот был местом примечательным. Гостей встречало чучело Топтыгина размером с мамонта. Мишка держал серебряный поднос с полуштофом и заздравной рюмкой, разевая пасть, будто рявкал: «Пей, да дело разумей!» Но посетителей часто выносили без признаков сознания. В «Медведе» играл оркестр из двадцати музыкантов, в двух залах помешалось двести пятьдесят столов и еще тридцать в отдельных кабинетах. С осени до весны жизнь била ключом. Публика любила заведение господина Игеля
Мошенник на языке российских жуликов и воров.
