обычным чередом и в окрестностях проводились балы, можно было бы стерпеть обыденность, однако какие развлечения, когда французы буквально рядом?
Оставалось одно: искать своего суженого. Благо армия расположилась лагерем в Тарутине, все это прекрасно знали. Где еще быть солдату?
Или он уже офицер? Вряд ли. Не вяжется образ парня с военным человеком. Чиновником, вельможей – да. В бою его представить трудно. Вот Арсений – иное дело. С ним любая опасность не страшна. Жаль, что он не в ее вкусе. И внешность, и возраст… А всё равно, какой мужчина!
Интересно, он в лагере или бьет французов в партизанах? Вряд ли настоящий гусар станет отсиживаться в безопасном местечке, если есть возможность подраться.
Юлия против воли всё чаще думала о владельце поместья. Странный человек, настолько непохожий на всех ее предыдущих знакомых, что поневоле вызывает интерес. Или они в этом времени все такие?
В пути легко не было. Грязь, в которой легко могла застрять повозка, бесконечные повороты, ухабы, лужи… Юля вновь не стала слушать Архипа и пустилась в путь верхом. Грязь подстраивала пакости и тут, вылетала из-под копыт, зато не приходилось выталкивать бричку или ждать, кто сможет это сделать. А уж на машине здесь вообще было бы не проехать.
В сопровождающих вновь был отставной гусар. Он же вел в поводу третью лошадь, нагруженную всякими полезными в дороге вещами и просто гостинцами. Хороший предлог – навестить в лагере Арсения. Старый ворчун с готовностью поддержал девушку и отправился в путь без возражений. Архип откровенно тосковал, оказавшись на некотором расстоянии от войны и от своего нынешнего барина и бывшего командира.
Ничего не напоминало предыдущее путешествие. Тогда движение было навстречу, люди покидали Москву, кое-кто умудрялся вывезти скарб, везли много раненых. Теперь встречными были разве что редкие всадники, скакавшие с различными донесениями, да бредущие колонны пленных французов. Попутно, к тому же Тарутину, двигались бесконечные обозы с продовольствием и амуницией. Попадались колонны бодрых солдат, то ли новобранцев, то ли выздоровевших после ранений. Шли ополченцы. Несколько раз проходили казаки. Соседи наперебой рассказывали друг другу, что Дон поднялся едва не поголовно, и теперь полки прибывают к светлейшему едва не каждый день. Прибывает пополнение, и скоро армия вновь достигнет прежней численности, а то и превысит ее.
Шла сила, и незадачливому завоевателю оставалось или покориться ей, или бежать без оглядки, если еще возможно. Вокруг все говорили о доблестных поселянах, самостоятельно уничтожавших партии французов, об армейских партизанах, нарушающих вражеские коммуникации. Имена Давыдова, Сеславина, Фигнера, Дорохова не сходили с уст. Народ, невзирая на разницу сословий, объединился вокруг трона и веры и желал лишь одного: полного уничтожения неприятеля.
– Завтра к полудню доедем, – порадовал Архип, которому доводилось ездить по здешним местам.
Но неприятности начались задолго
