Дольче и Габбана продолжили дело Шанель, бесконечно иронизируя на тему брутальной мужественности, в итоге пришел устойчивый тренд на унисекс – универсальный анал. Тренд на боль и отчаяние. Наверное, поэтому, смывая кровь с лица в туалете отделения милиции, я чувствовал, что выгляжу превосходно.
Фрагмент памяти 5
Вечером перезвонила жена Альберта, сказала, что у него пневмония, он тяжело болеет, кроме того, у него был передоз и теперь с метом мутится она. Она охотно согласилась привезти все необходимое прямо мне домой с условием, что я угощу ее. Я согласился и заказал три грамма. Ближе к ночи она обнаружила меня в плохом виде. Даши дома не было, я решил накачаться и проспал весь день. Альбертова жена сказала, что в таком состоянии надо сначала выпить и только потом делать заход. Сходила в магазин, купила чекушку Киновского, я выпил половинку, запил колой, после чего она любезно сделала мне инъекцию, а я помог найти вену ей – что было не очень выгодной сделкой. Несмотря на относительно скромный стаж, ее вены решили больше не возвращаться. Ночью я вызвал ей такси… Начался очередной марафон.
За трое или четверо суток звонила мама, звонил О.К. – мой мастер из Школы современного искусства, наверное, хотел предупредить, что скоро начнется учебный год. Звонил еще кто-то – к телефону я не подходил. Затем метамфетамин кончился, абстеняга шла два дня с перерывами на сны наяву, я пил дешевую конину и гонял вторяки. Жена Альберта и он сам почему-то не отвечали. «Их могли принять легавые», – подумал я и отключил телефон насовсем.
На следующее утро неизвестного по счету дня наступила та абстинега, которой я прежде не знал. Это совершенно точно было окончанием так называемого розового периода – на сленге наркозависимых и наркологов.
Вечером я дополз до крана в ванной и выпил угля и цитрамона, надел куртку с капюшоном, кроссовки и солнечные очки. Я действовал по инструкции, которую не раз отрабатывал – от внешнего к внутреннему. На полке в ванной стоял пузырек Diore Home, как раз на тот случай, когда будет совсем паршиво. Я вдохнул, и на секунду показалось, что иду на свидание, как когда все только начинается, а блевотину со стен заботливо смоет дождь – нужно только дойти. Взять 0,5 коньяку, выпить у магазина, пройти с собакой круг по скверу, в конце которого должна отпустить боль, сменяемая приступом кратковременной эйфории. Словно завтра всё это не повторится.
День спустя я уже ломался от боли надвое и не мог встать. Алкогольная абстиненция хуже наркотического отходняка, хуже кумаров – на них не бывает такой жести, как неприятие организмом следующей дозы и вполне реальной не соматической боли. Но, когда испытываешь эти состояния одновременно, решение приходит само собой. Все остальное доделывают бессонница и страх. Я дотянулся до штанов, они валялись смятыми на краю кровати, достал жесткие снотворные и закинул всё, что осталось, полтора листа, просто чтобы избежать еще одной подобной минуты и неизбежности переживать это снова. На этом романтика суицида закончилась. Радовало
