и я хлопнул по животу ладонью, чтобы мерзавец прекратил подводить хозяина.
– Вы тут живёте? – спросил я, потому что не знал, как тактично спросить о чём-то другом и при этом не получить по чайнику. – Вдвоём живёте?
– Живём, – отрезал Леонид и не думая оборачиваться. – Вдвоём.
– А между прочим, – Оксанка подошла к лестнице и остановилась, взявшись рукой за перила. На её лице появилась улыбка, украденная у Джоконды, – Михаил интересуется, в каких отношениях мы с тобой находимся. Думаю, такой вопрос сразу возникает у любого мужчины, который видит красивую женщину с другим мужчиной. А я ведь красивая?
Леонид многозначительно хмыкнул, но промолчал.
– Красивая, – вдруг выпалил я, – очень…
Чёрт возьми, я своей жене рассказываю, какая она красивая! Да я, мать мою за ногу, сто лет ей такое не говорил! А когда она упоминала других, сказавших, что она, дескать, симпатичная, я хмыкал, прямо как этот Леонид. Странно ведь подумать, что кто-то, живущий с тобой долгие годы, нуждается в уточнениях, касательно своей внешности.
Тогда зачем я это сказал сейчас? Кажется, пытаюсь выпендриться перед своим соперником. Соперником, чёрт возьми? Да это – моя жена, какие, на хрен, соперники? Голос рассудка тут же сообщил, что соперник очень даже ничего, по сравнению с обрастающим жирком мужиком средних лет.
Хотелось послать рассудок к чёртовой матери. За его правоту.
– Вот видишь. – Оксана снова погрозила Леониду пальцем. – А такое должен говорить жених, а не какой-то гость. Да, Михаил, мы помолвлены и ждём наступления определённого срока, чтобы связать наши судьбы, я надеюсь, на всю оставшуюся жизнь.
Она потянулась и поцеловала этого распроклятого красавца. Целовала в губы, закрыв глаза от удовольствия, а этот говнюк ещё и обнял её, прижимая к себе. Твою же мать! Я ощутил, как в виски плюхнуло чем-то горячим, а глаза смотрели точно через красные очки. Все остальные звуки отдалились, и в мире остался лишь гулкий метроном сердца. И в этом багровом безмолвии парочка прекратила целоваться и, взявшись за руки, поднялась по ступеням.
Я остался один и обнаружил, что сжал кулаки до такой степени, что ногти врезались в кожу, а костяшки пальцев побелели. Меня отпускало, но очень медленно. Ладно… Вдох – выдох. Ф-фу, выпустить воздух сквозь зубы и помотать головой. Это – всего лишь сон, а во сне может происходить любая фигня.
Почему я так завёлся?
– Михаил, ты идёшь? – И звонкий смех счастливого человека. – Всё уже готово.
Пришлось изрядно поднапрячься, чтобы взять себя в руки и подняться по лестнице. Я всё время повторял, что это – только долбаный дурацкий сон. И во сне Ксюха – не моя жена, а подруга этого самого Леонида. Убеждать себя получалось, откровенно говоря, не очень хорошо. Уж больно окружающее напоминало настоящий мир. И тепло деревянного поручня, и дуновение лёгкого ветерка с его цветочными ароматами, и лучики солнца,
