align="center">Фляжка
Поручик Сорокин под левой скулой почувствовал что-то твёрдое и попытался открыть глаза. Открылся только правый, и Сорокин увидел вертикально стоящий перрон. Он смотрел этим открывшимся глазом и не мог понять, как люди могут ходить по вертикально стоящему перрону, то есть он видел, что по перрону ходят люди как по вертикальной стене.
– Ваше благородие! – услышал он над головой. Он попытался пошевелиться и застонал от боли. В этот момент перрон опрокинулся, и оказалось, что люди ходят правильно. Он понял, что лежит щекою на льду и его кожа под левым глазом ничего не чувствует.
– Ваше благородие, вы живы? – Кто-то слегка тряс его за плечо. – Вставайте, чехи уже ушли.
При слове «чехи» Сорокин всё вспомнил. Он пошевелил руками, опёрся, его подхватили чьи-то другие руки и подняли.
– Иттить можете?
Он повернул голову направо, потом налево, рядом с ним стояли и держали его под руки фельдфебель Огурцов и ещё один солдат, фамилию которого он не помнил.
– Иттить можете? – повторил кто-то из них.
– Сейчас попробую, – просипел Сорокин и попытался шагнуть, но чуть не упал снова, потому что левая нога была немая.
– От же ж собаки! Человека чуть не убили!
Сорокин понял, что всё, что он слышал, говорил фельдфебель Огурцов.
Поддерживаемый с двух сторон и стоя на одной правой ноге, Сорокин снова огляделся: недалеко от него на перроне плотной группой стояли солдаты его полуроты. Он потёр скулу под левым глазом, она была немая, как нога…
– Ща мале́ха потрём вам скулу́ снежком, и она отойдёть, это даже хорошо, что на наледи лежали, фингала́ не буить! – Огурцов глянул на солдата и отпустил руку Сорокина.
Солдат крепче ухватил под другую руку, и Сорокин устоял. Фельдфебель бегом добежал до ограды платформы, зачерпнул двумя ладонями снег, вернулся и стал неистово тереть под глазом Сорокина.
– Чёрт! – вздрогнул тот. – Хоро́ш! – через несколько секунд произнёс он и спросил: – А где полковник?
– А полковника чехи с собой увели, да вона тама, за станцией пальба была, можа, и положили полковника…
– Не ходили искать? Может, ранен, не убит…
– Не ходили, ваше благородие, чехи, пока их, то есть наш, эшелон отходил, держали нас под пулеметами, а вона и следующий на подходе… Тика́ть нада!
Сорокин обтёр рукавом мокрую щёку.
– Обыщите вокруг станции, если расстреляли, не стали бы далеко уводить!
Фельдфебель сморщился, но подмахнул руку к папахе, позвал двух солдат, и они побежали кругом станционной постройки.
«Обманет, близко кругом обежит и доложит, что никого нет!»
Сорокин ещё раз протёр щеку, он стал её тереть сильно, и она начала гореть под грубым сукном шинели. Он увидел, что, как только что сказал Огурцов, по нечётному пути идёт эшелон и на паровозе рядом с кабиной на коротком флагштоке болтается красный флаг. «Этого ещё не хватало! Так быстро!» Он крикнул фельдфебеля, тот мигом выскочил из-за станционной постройки, как будто стоял там и только
