известиями не хотелось.
Через полчаса они были на Лиговке. Шестикомнатная коммунальная квартира, в которой пострадавшей семье выделили комнату, находилась на втором этаже семиэтажного дома, бывшего до революции доходным. Вновь заселенные стали пятой семьей в квартире. Появлению Христофорова с весточкой от Алексея радовались все, кроме Анны Ефимовны, которая лежала на старой кушетке в углу в обнимку со спасенными иконами. Комната и правда была большая и хорошо меблированная: большой кожаный диван, кушетка, двуспальная кровать, отгороженная от общей залы тканевой ширмой, письменный стол, несколько шкафов для одежды, сервант для посуды и большой обеденный стол, за который и усадили рядового Христофорова в ожидании приятных новостей.
– Да, конечно, не чета вашей старой квартире, – осмотревшись по сторонам, произнес Христофоров.
– Не томите, – взмолилась Лариса, – как там мой муж?
– Алексей Матвеевич командует подразделением, в которое волей случая направлен и ваш покорный слуга, – по-театральному произнес рядовой Христофоров.
– Ой как хорошо! – обрадовалась Мария. – Все-таки два старых знакомых. Всегда друг другу поможете.
– Конечно. По поручению Алексея Матвеевича я и отправился справиться о вашем положении. А тут такое… – Христофоров выдержал скорбную паузу. Затем обронил: – Вы бы написали письмо супругу. Кстати, и о том, чтобы держаться вместе тоже.
– Да-да, сейчас, – спохватилась Лариса.
– Вот какая беда, даже чаем вас, Бронислав Петрович, не можем напоить, не говоря уж о каком угощении, – посетовала Мария.
– Это не беда. – Христофоров стал развязывать вещмешок с переданной Алексеем посылкой. – Вы одолжите у соседей чайник, мы и перекусим чем Бог послал.
– Катя, иди ко мне, я тебе сахарку дам сладенького, – увидел свою дочь Христофоров, которая сидела в углу комнаты с мальчишками.
Девочка подбежала, взяла кусочек и, сунув его за щеку, кинулась обратно.
– Катя, нужно ведь сказать «спасибо», – Марии стало неловко за дочь.
– А чем вы тут занимаетесь, молодые люди? – поинтересовался Бронислав Петрович, подходя к ребятам.
– Косоцку лецим, – с охотой поделилась девочка.
Христофоров с изумлением увидел кошку Петраковых, на переднюю лапу которой была наложена шина из школьных линеек.
– Ты смотри, ее еще не съели, – удивился гость.
– Косек не идят, – заступилась за Барматуху Катя.
– Когда приспичит, не только кошек, но и крыс есть будешь, – резко, не делая скидки на возраст дочери, произнес Христофоров.
– Все, садимся пить чай! – пригласила к столу Анастасия.
Анне Ефимовне отнесли кусок черного хлеба, намазанный тушенкой, которая машинально стала есть, на короткое время прекратив разговаривать с покойным мужем.
Получив от Ларисы письмо, Христофоров направился обратно в часть. После его ухода всем хоть на немного, но стало полегче.
После трудного
