поведал о пире, устроенном в своей семье, Шкет.
– И мои старики сегодня дорвались, – вторил ему Чеснок.
– Вы их предупредили, чтобы они про вас соседям не сболтнули лишнего? – спросил Цыган. – А то вмиг легавые заметут.
– Бабка с дедом, после ареста моих родителей, умрут, но ничего никому не скажут, – уверенно произнес Чеснок.
– Да, я матери сказал, чтобы продукты из комнаты на кухню не выносила, – успокоил Зарецкого Шкет.
– Ладно, давайте собираться в ночной набег, – удовлетворенно кивнул Цыган.
– Убогий с нами? – поинтересовался Шкет.
– Нет, я сказал пацану, что пойдем без него, – нахмурился Ванька. – Но харчей ему еще подбросить надо.
– А че, подбросим, – согласился Шкет, – там жрачки на всех хватит.
Плотно перекусив на дорогу и выпив по стопарику коньяка, Цыган с подельниками огородами, чтобы не нарваться на патруль, стали пробираться на окраину деревни. Пройдя опушкой леса, уже ближе к полуночи, подошли к оврагу, ведущему к подкопу – и со стороны вагончика охраны услышали чей-то голос.
«Может, смена или за харчами кто приехал?» – подумал Ванька и решил немного обождать. Но сколько ни вслушивался, кроме комариного писка над ухом, больше ничего услышать не смог.
– Погнали, – махнул он рукой на дно оврага, и вся тройка скатилась вниз.
Заваленный кустарником лаз был не тронут. Успокоившись, один за другим, поползли по земляному ходу. Неожиданно сзади раздался шорох, словно кто-то еще полз за ними следом. Цыган, находившийся в середине лаза, как раз у припрятанных карабинов, схватил один из них и передернул затвор. Нацелившись в темноту, Ванька стал ждать. За изгибом тоннеля показался огонек керосиновой лампы, а затем лицо Николки.
– Черт, вот привязался! – не выдержав, засмеялся Чеснок.
– Не бойтесь, это Николка, – успокоил их блаженный, подтверждая своим появлением собственные недавние слова – мол, он уже взрослый, может сам решать, что ему делать.
– Дураком прикидывался, а боится, что жратвы не достанется, – съязвил Шкет. – Наверное, просто от мобилизации косит.
– Перестань молоть! – прервал его Ванька, который, как ни странно, обрадовался появлению душевнобольного парня.
У пробитого в полу отверстия Цыган замер, сделав знак, чтобы все соблюдали тишину. Прислушавшись и ничего не услышав, он удовлетворенно щелкнул языком и, упершись плечом, сдвинул ящик, загораживающий вход в складское помещение. Осмотрев бокс, не заметил следов чужого присутствия. Затем, прибавив фитиль в лампе, подошел к двери и проверил на целостность приклеенный им накануне волос. Тот был на месте. Как в прошлый раз, парни стали набивать мешки различной снедью, беря равномерно из разных ящиков и бочек.
Неожиданно до них донесся шум открываемых ворот, и Цыган потушил керосиновую лампу. Снаружи раздались голоса большого количества людей, лязгнул засов соседнего
