и старшим инженером, и вступил в переговоры со своим вторым номером.
– Послушай меня, Коля: работаем как в «спарке» при отработке обратного пилотажа. Ты же отличный лётчик!
Беркут однозначно определил главную причину неудач Кулика – сильное волнение. Докладывал Николай о своих действиях неестественно громко, дыхание его при этом было учащенным, показатели пульса и давления превышали норму. Излишняя напряженность была вызвана отчаянным стремлением во что бы то ни стало избежать новых неудач. Нужно было лишь помочь напарнику справиться с собственными нервами…
Буквально через пару минут Кулик стал действовать увереннее – пытался четко сформулировать мысль и не пропустить ничего во время доклада. Пульс его стал стабильным. Теперь напарник почти не совершал грубых просчётов. По всему чувствовалось, что космонавт наконец взял ситуацию под контроль. Поэтому и оценка у него оказалась хоть и удовлетворительная, но позволяющая избежать немедленного отстранения от программы и продолжить подготовку. Всё-таки инструкторы были опытными специалистами и хорошими психологами. Они прекрасно понимали трудности, с которыми столкнулся молодой человек и оставили ему возможность побороться за место в стартовом экипаже.
Сам Беркут отработал свой тренажёрный час почти без нареканий со стороны командной группы. В отличие от Кулика, он был уверенным в себе человеком. Характер имел сильный, летчик был прекрасный, и обладал неисчерпаемыми возможностями совершенствования профессионального мастерства. Работал он самозабвенно, при этом чувствовал себя столь комфортно, что даже насвистывал модный шлягер себе под нос (за что получил единственное замечание от инструктора). Ему не требовалось особых усилий, чтобы представить себе будто бы он находится не в тренажёре, а в реальном полете.
По ходу занятия инструктор решил попробовать его на перегрузке, взвинтив темп до максимума. Часы в учебном корабле были электрические, теперь их стрелки побежали по циферблату в 4 раза быстрее. Но это никак не сказалось на качестве действий командира экипажа. Докладывал Павел по-прежнему чётко и только по существу дела. Наблюдавшие за его работой через стекло журналисты даже зааплодировали ему, когда тренировка была закончена. А инструктор поставил высший бал и записал в итоговом отчёте: «Работает в корабле уверенно, спокойно и настолько основательно, что создается впечатление, что он находится в привычной домашней обстановке».
Правда, не обошлось без ложки дёгтя. Как потом Павлу рассказали знакомые, наблюдавший за ним по монитору из глубины аппаратной комнаты всё тот же замминистра, что уговаривал его сдать Кулика, когда закончилась тренировка и все стали аплодировать Беркуту, тоже хлопнул себя по коленям и, поднявшись с кресла, не громко – так чтобы его услышали только сотрудники Центра, – вынужден был признать: «Что дано, то дано. Жаль только – возраст у него критический. Ему бы с такими талантами лет на двадцать
