и, насколько позволял тесный высотный скафандр, задрал голову, вглядываясь сквозь остекление кабины в бездонную пустоту космоса. Интересно, что он будет ощущать, когда придётся покинуть околоземную орбиту, чтобы устремится к Луне? Сумеет ли его разум справится с чувством вселенского одиночества? Ведь прежде никому ещё не приходилось испытывать ничего подобного. Ещё вчера специалисты с большой осторожностью обсуждали перспективу освоения человеком дальней орбиты Земли, а тут сразу придётся покинуть «прибрежные воды» и выйти в неизведанный океан открытого космоса! Не грозит ли это безумием для хрупкого человеческого разума? Когда прекратится прямая трансляция с Центром управления полётами, а вслед за связью начнут рваться и прочие ниточки, связывающие его с матерью-Землёй…А, впрочем, что толку загадывать так далеко, если даже результат ближайшего полёта на ближнюю орбиту окутан туманом.
…Над Балтийским морем Павел развернул свой МиГ на обратный курс. Даже остались силы и настроение немного поиграть в догонялки с двумя перехватчиками ПВО Краснознамённого Балтфлота, которые зашли ему в хвост, когда самолёт Беркута находился на траверзе Клайпеды. Пограничники затребовали у него подтвердить свою государственную принадлежность по кодировке «свой-чужой». Но если ты космонавт из первой пятёрки, то у тебя другие скорости. На своём новейшем истребителе, даже с двумя подвесными баками «под брюхом» Беркут без труда оторвался от чересчур бдительных коллег, уйдя от них «в точку». Разогнав машину до умопомрачительной скорости в три МАХа, – то есть более 3000 км в час, – Беркут с ветерком проскочил почти всю западную часть страны; даже сам не заметил, как оказался почти дома.
Правее Ленинграда начал плавное снижение. На подлёте к Москве из-за образовавшегося на пути грозового фронта разрешили посадку на его родном испытательном аэродроме в Жуковском. На подходе к «альма-матер» позволил себе ещё одну мальчишескую выходку. Лихо – на предельно малой высоте, гремя форсажем – прошёл над аэродромом, выполнил каскад пилотажных фигур, а потом с боевого разворота сразу мастерски посадил машину на свою любимую взлётно-посадочную полосу (ВПП) № 4. Самая длинная в Союзе, она позволяла обойтись без выпуска тормозного парашюта.
Пока рулил к стоянке знакомые ребята из технического персонала, узнавая сидящего в кабине лётчика, отдавали честь вернувшемуся в родные пенаты «блудному сыну» и приветственно махали.
Отстегнув привязные ремни, Павел мысленно поблагодарил машину за то, что не подвела, затем, лишь за счёт силы рук, легко поднял тело с кресла, радуясь вернувшейся силе, и перебросил себя через борт кабины. Спускаясь по приставной лесенке, увидал вдали мчащийся вдоль строя самолётов УАЗ-ик: похоже сам заместитель начальника лётно-исследовательского института по лётной работе Василий Трофимович Власов спешит его лично встретить.
В ожидании местного руководства Беркут стащил с правой руки перчатку, машинально потрогал
