тебя не звать их вторыми именами, чтобы они не запутались.
– Ничего не могу с собой поделать, эти имена такие красивые…
– Конечно же, это ведь ты настояла, чтобы я дала их в честь тебя и папы.
– Играй давай, – женщина присоединилась к дочери за инструментом.
– А чем они занимаются сейчас? – полюбопытствовала Шарлотта, зажимая клавиши.
– Понятия не имею, я просто оставила их в гостиной…
– Мама, ты с ума сошла?!
– Да шучу я, успокойся, – фыркнула бабушка Редлок. – Они там с родителями Чарльза.
В ту же секунду в зал зашел герой многочисленных обсуждений – на лорде Редлоке был сюртук и шляпа. На руках сидела хныкающая Шерилин в кремовом платье с цветочками и волосами до плеч. Сына же, одетого в широкие брюки и растянутый свитер, Чарли вел за руку.
– О нет, – Шарлота картинно опечалилась, вставая со своего места. – Что же случилось с моей малышкой?
– Понятия не имею, я только что пришел, – ответил колдун. – Родители сказали, что она на мгновение застыла, а затем расплакалась, показывая пальцем на кресло и говоря что-то про «дядю, которому плохо».
– Что? – недоуменно переспросила леди Редлок, беря дочь на руки.
– На этом кресле кто-то сидел? – с энтузиазмом спросила бабушка Редлок, подходя к ним.
– Нет, оно было пустое, – с опаской пояснил мужчина.
– О, богиня! – радостно воскликнула женщина, трепля внучку за щеку.
– Мам, ты чего?
– У нашей малышки проявилась ее первая сила – погружение! Прямо как у ее дедушки.
Шарлотта и Чарльз переглянулись, и тут до девушки дошло:
– Пресвятые основоположники, – она с неприязнью прикрыла лицо, – папа же умер прямо на том кресле! Только не говори мне, что она…
– О да, – ее мать продолжала улыбаться, сюсюкая внучку.
– Просто потрясающе, – лорд Редлок вскинул брови и поднял сына на руки. – А теперь-ка пойдемте обедать.
– Да, любимый, это отличная идея, – поторапливала его жена.
Пятерка стала удаляться в направлении коридора.
– Кто бы мог подумать, – сокрушалась бабушка Редлок. – Ведь Шерман наш перворожденный! А сестренка обошла его в появлении сил!
Чета Редлоков лишь поддакивала обезумевшей от восторга женщине.
Доминик Гринфайер устало потирал мышцы после очередной тренировки, пока из другой комнаты раздавался плач его сына и мольбы жены о помощи. Нужно было как можно скорее скинуть с себя пропитанную потом одежку и спасать любимую. Он расстроено закусил губу, осознав, что не сможет принять душ так скоро, как планировал.
В квартире, которая мало отличалась от той, которую в будущем он покажет Натаниэлю, стоял запах паленых овощей и дезодоранта, которым мужчина воспользовался в огромном количестве, прежде чем пройти на кухню. Лорд Гринфайер скорчил недоуменную гримасу, когда увидел, что Триша поднимает плачущего ребенка
