на «москвиче» – он не затормозил, нет. Понимал, видать, что его на такой скорости занесёт и по инерции вверх колёсами перевернёт. Парень этот и впрямь водилой классным оказался. Управляемый занос мастерски исполнил и машину плавно кормой вперёд поставил.
Я, правда, сгоряча мастерства его не оценил да и обложил трехэтажным текстом при всём гренландском народе. Парень этот понял, что ругаюсь я… да и тюлень бы понял. Стал он умиротворяющие жесты делать – успокойся, мол. А сам говорит что-то. Сначала на английском, потом на датском. Поостыл я малость, как-никак родная душа – полиглот эрудированный, не дикарь какой. Спрашиваю его наудачу: «Шпрехен зи дойч?» А он мне в ответ: «Я! Я! Натюрлих!»
Устиныч сделал из кружки добрый глоток крепкого индийского чая со слоном, изящно поправил свои пышные седые усы и продолжил:
Тут я от умиления совсем успокоился. Похлопали мы друг друга по плечам, и началось у нас общение…
Оказывается, наша русская слава не миновала и этот беломедвежий угол…
Представь себе, пригласил меня мой новый приятель по имени Миник, – так он представился, – новое знакомство отметить. Подходим мы с ребятами и нашим новым другом к местному заведению. Салун как салун – прямо из вестерна, а на нём, ты не поверишь, хоть и полярный день на дворе, вывеска неоновая сине-голубая мерцает, и буквы наши, русские.
И начертана на той вывеске славная русская фамилия: Гагарин. Только в конце слова вместо русской Н латинская N присобачена.
Заходим внутрь – обычный кабачок, чем-то на наш мурманский ресторан «Полярные Зори» смахивает, только столы без скатертей и не пластиковые, как у нас, а как есть солидные, из морёного корабельного дерева.
Дизайн такой…
Слово это новомодное, малоизвестное, ты мне напомни, я потом объясню, что оно значит.
Заходим мы с нашим провожатым всей клёшной компанией, глядим: твою маман! Портрет на стене метровый и на нём – Юра Гагарин в русской рубашке, и улыбается своей знаменитой улыбкой, солнышко наше! Фото цветное, увеличенное, и в углу автограф – как положено. Сели мы за стол деревянный, длинный такой, со скамьями, как в деревнях наших, – все уместились. Официант пиво принес, отменное – датское, куда уж там нашему жигулёвскому. Тут наш знакомец встал и тост произнёс короткий:
«Кашута!»
Я-то решил, что это вроде нашего русского «за здоровье!» Ан нет, как Миник потом объяснил, это пожелание мужчинам удачной охоты.
Так что американцы обмишурились, когда циклон, бурю нашу, Кашутой обозвали да ещё и пьяной эскимоской выставили…
Выпили мы за дружбу советских и гренландских рыбаков, а Миник мне доверительно так и говорит:
«Рони… – это он меня так из Брониславов перекрестил. – Просьба у меня к тебе: пока вы с друзьями в Гренландии,
