месяцев назад волк вступил в ряды Анти. Найрад хотел понять почему. Когда-то Мирта внедрилась во вражескую организацию, чтобы спасти их общего друга, поэтому перекидыш понимал, что не стоит грести всех отступников под одну гребенку. Прежде чем вынести приговор он хотел убедиться, что перед ним злодей, а не жертва обстоятельств. Именно поэтому закон о запрете просмотра памяти не распространялся на предателей ради их же собственного блага.
Покопавшись в голове оборотня, Найрад выяснил, что парня звали Ларс, родом он был из южной части Полиса. В прошлом году перебрался в «Бурый вереск», а оттуда завербовался в Анти.
Все оказалось прозаичнее, чем можно было представить. Най рисовал в воображении трагические события из-за которых юноша предал свой род, но в случае Ларса это был просто холодный расчет.
Парень узнал о сговоре вожаков и решил, что если лидеры пошли на отчаянный шаг, то рядовым волкам не остается ничего другого, как последовать их примеру.
Не было девушки, попавшей в плен, сестрёнки, захваченной для опытов, братишки, за смерть которого парень хотел отомстить. Только расчет, который мог оказаться верным, если бы не объединение общин.
С появлением императора предательство перестало быть единственным вариантом выживания, и теперь Ларс сожалел о своем поступке и загубленной жизни. Он знал, что у любой власти короткий разговор с перебежчиками.
Правитель разорвал ментальный контакт и ждал, когда заключенный очнется. Просмотр воспоминаний в том виде, в котором его использовал Найрад, не был незнаком перекидышам и отнимал много энергии. На время показа тот, чью память просматривали, погружался в транс, напоминающий сон со сновидениями.
Через пару минут арестант поднялся и сел, прислонившись к стенке. Несколько секунд он хлопал глазами, приходя в себя. Увидев комнату допросов, оборотень погрустнел. Наверное, ему снилось что-то получше.
– Я совершил ошибку, – признался парень, глядя куда-то в сторону.
– Ты предал оборотней, – холодно произнес Найрад, мысленно поставив парню плюсик.
Ларс не обратился к нему по этикету, а значит, принадлежал к той редкой породе перекидышей, которыми стремился окружить себя молодой монарх.
– Что мне оставалось? Наш вожак продался ублюдкам, – ответил заключенный.
– Это не оправдывает твой поступок.
– Разве волки не должны следовать за своими лидерами?
– Прогнивших вожаков нужно сместить, а не тащится за ними в обрыв, подобно хромой овечке.
– Я всего лишь простой смертный.
– Я тоже.
Арестованный криво усмехнулся, явно не считая Найрада таковым.
– Такие парни, как я и ты, пишут историю.
Во взгляде пленника читался скепсис.
– Что со мной будет? – спросил он.
– Сам
