– брюки и рубашка с короткими рукавами. Затем молниеносно обхватил её рукой за талию и перевалил через себя. Теперь уже она лежала подо мной с широко раскрытыми глазами и ртом. Одежда, то есть халатик был без пуговиц и мешал мне. Когда я потянул его, он не стал рваться – легко и покорно распустился под напором моих рук прямо по шву (какая удобная ткань!). Так же среагировали и мои пижамные штаны – просто разошлись в нужном месте и выпустили то, что в них содержалось, наружу. Что же до её трусиков, то они вообще оказались в моих руках, стоило только слегка дёрнуть на себя. Она была сухой, а я ощущал жуткое нетерпение. Не было времени ни на разговоры, ни на флирт, ни на предварительные ласки. Пришлось плюнуть на руку и увлажнить её промежность. Пока я входил и потом в процессе, она не кричала, не жаловалась, просто лежала, не в силах справиться с шоком и, не закрывая своих огромных красивых глаз с лиловыми линзами, молча терпела моё спонтанное насилие.
Не знаю, было ли ей приятно. Я особо не заботился об её ощущениях. Я чуть не умер на минуточку! Кто знает, сколько мне ещё даровано?.. Надо действовать быстро и решительно, а думать и разговаривать будем потом… если позволят.
– Ну, вот и всё… финиш (всё-таки они хорошо надо мной поработали – чувствую себя как молодой бык, готовый к оплодотворению всех вкусно пахнущих тёлочек).
– Vsyo? Kakii ischo kaprizi u bal’nova?[4]
Она убрала прядь своих полуседых волос со лба, нашла скомканные трусики и засунула их в свой карман. Потом сдвинула руками края разошедшейся по шву ткани халата – та тут же срослась. Я сообразил и сделал то же со своими пижамными брюками – они так же срослись. Дыхание постепенно восстановилось. На меня накатило стыдливое чувство вины. НЕУЖЕЛИ Я ЭТО СДЕЛАЛ?!
– Сорри. Не удержался… Может, сходим сегодня вечером куда-нибудь, – это я, наверное, глупость щас сказал?
– Vecheram – u menya lichnaya zhizn’. Satri zdes’.[5]
Она показала на небольшую татуировку на шее. Вписанный в круг двусторонний древнегреческий топор.
– Эт чо такое?
– Ya – lesbi. Znachit – s men-ami ne splyu. Fiksiruy – prigadica.[6]
Весь её тон демонстрировал и обиду, и желчь, и даже какое-то превосходство и брезгливость.
– Вас клеймят уже? Полезная штука.
– Kleymim sibia sami, no ne vse. Toka geneki…[7]
– Ясно… Надеюсь, ты не в обиде? – я постарался улыбнуться и выжать из себя максимум обаяния, на какое был способен. – Друзья? Я, видишь ли, сто лет уже без этого… ну и не удержался. Ты ведь расскажешь мне ещё что-то об этом вашем мире.
– Ya ne abidelas’, vse norm. Eta – rabota.[8]
Она присела на кровати и навела какой-то луч, исходящий из кольца на руке на свой живот.
– Nada srochna delat’ nana-chistku.[9]
Ну конечно, мои сперматозоиды видимо так и прут к её яйцеклетке на всех парах – её луч именно это показал?
– А мне чо делать?
– Ni na kavo ne napadat’. Good? Ya bistra.[10]
Всё? Какие ещё капризы у больного?
Вечером – у меня личная жизнь. Смотри сюда!
Я – лесбиянка. Значит – с мужчинами не сплю. Зафиксируй – тебе пригодится.
Клеймим мы себя сами, но не все. Только генетические…
Я не обиделась, всё нормально… Это – мая работа…
Надо срочно делать нано-чистку.
Ни на кого нападать. Хорошо? Я – быстро.
