И фруктов! И разбавленного вина!
Взгляд Дьярры потеплел.
– Хорошо. Прикажи сложить все это в чересседельные сумки и запрячь мою лошадь.
Асая просветлела лицом и уже кинулась к двери, как ее остановил голос Великой:
– И еще… Прикажи принести Венец и Меч.
Асая со страхом повернулась к Дьярре и робко произнесла:
– Но Великая… Как же Вы будете идти всю ночь? Ноша Великих тяжела…
– И необходима! – рявкнула Дьярра и тут же осеклась. Как, ну как объяснить этой доброй, но еще такой юной девчонке, что ей, Дьярре, нужно это пронести на плечах, взять на себя Великую Ношу уже сейчас, что все внутри нее кричит о необходимости этого?
Но Дьярра ничего не стала объяснять. Она просто подошла к сжавшейся, но упрямой и любящей Госпожу девушке, погладила ту по голове и тихо произнесла:
– Сделай это. Я тебя прошу.
Служанка недоуменно взглянула на Великую. Вожди не просят, а приказывают, это всем известно! Но юная Госпожа смотрит почти умоляюще, совсем как младший брат самой Асаи, когда выпрашивает лишнюю сладость на ярмарке… Асая неловко улыбнулась, кивнула Дьярре и выскочила за дверь.
Великая вернулась к зеркалу, вновь взглянула в свои глаза и четко произнесла слова, клятвой прозвучавшие в закатных сумерках:
– Отец, я стану дочерью, достойной тебя и Румхии.
***
Горели факелы, освещая путь процессии Провожающих. Впереди медленно двигалась телега с малахитовым саркофагом – последним ложем Великого Магрифота. В телегу, по традиции, запрягли коня Правителя – любимца Трорго, и тот шел, низко опустив голову, понимая – куда и кого он везет.
За саркофагом шла Дьярра, ведя под уздцы свою лошадь – молодую кобылу Резу, которую ей подарил отец в день восемнадцатой весны. Лошадь фыркала, изредка взбрыкивала, но в целом вела себя спокойно. И постоянно косилась на хозяйку, не понимая, почему не слышно привычного смеха и ласковых слов.
Дьярра же напоминала ожившего покойника, нежели молодую беззаботную девушку. Она шла, напряженно смотря ровно перед собой, и едва дышала. На голове у нее сиял Венец Великих – небольшая золотая вычерненная тиара, украшенная лазуритами и рубинами, заговоренная Древними Магами, передающаяся из поколение в поколение. Еще вчера Магрифот был хозяином Венца. Сегодня же его дочь взвалила на себя эту ношу, «ибо сей Венец тяжел, как участь всех Великих…4».
Асая оказалась права. Как бы Дьярра не старалась, она то и дело ловила себя на мысли, что хочет сорвать эту Ношу и закинуть куда-нибудь далеко в кусты!!! На виски давило немилосердно, перед глазами плыли круги. Если бы не Резу рядом, Дьярра давно бы рухнула на тропу, и никто бы не смог ее поднять – «ибо никто не снимет с Великого его тяжелую ношу…». В прямом смысле – никто. Кроме самого Великого.
Дьярра очень хотелось совсем некрасиво почесать лоб, слегка приподняв этот Изуматов Венец, но – нельзя.
Терпи, девочка.
Ко
