ни малейшего желания.
Я повернулась и нос к носу столкнулась с огромной псиной. В нос тут же ударил знакомый запах. Все-таки собака. Она была выше меня в холке пядей на пять. Пронзительные черные глаза смотрели из-под кустистых бровей злобно и недоверчиво.
– Ты кто? – Собака обнажила ряд острых клыков и шире расставила передние лапы.
Мощная челюсть опустилась, прикрывая горло. Чудовище явно готовилось к бою. Со мной.
– Заяц.– Соврала и даже глазом не моргнула.
Испуг прошел, но меня еще изрядно потряхивало. Переднюю лапу вовсе свело судорогой.
– С Зараз, что ли будешь? – Пасть прикрылась, но настороженный взгляд никуда не делся.
– Почему сразу с Зараз?– Я обиженно засопела, вспоминая человеческое селение на востоке.
– Кличка глупая – «Заяц». А тут что делаешь?
– Бахнуло.
Страх вернулся. Вот зачем я сюда прискакала? Не мое это дело, какая разница, что тут произошло. Любопытство меня погубит.
– Мужика видела светлого?
– В смысле, колдуна?
– В смысле, шерсть на голове светлая и длинная и борода есть. Маленькая.
Мой хвост сам собой опустился к земле, а задние лапы подкосились – ужас накатывал неконтролируемыми волнами.
– Нет.
– Что – нет?
– Никого я не видела. Ни колдуна, ни шерстяного мужика.
Пасть захлопнулась с громким клацаньем, а взгляд черных глаз переместился с меня на воронку.
Я развернулась и понеслась к норе, даже не смея обернуться и посмотреть, гонится ли за мной сие страшное чудище.
– Точно, с Зараз, – донеслось мне вслед сочувственное ворчание.
Нора встретила меня частоколом из ромашек и журчащим ручейком. Вот зачем я посадила эти цветы? Еще бы нарисовала карту к дому, крестиком березу отметила и с поклоном стражу вручила. Или Лешему. От них обоих ничего хорошего ждать не приходилось.
По закону, я должна была явиться под их светлые очи, раскланяться и просить позволения остаться в лесу на постоянное проживание. Затем дождаться выделенного места, построить нору и жить, выполняя повеления, скрытые под просьбы, такие, как: расчистка своей земли от сухостоя, пробой лунок в Серебрянке по зиме, подкормка зверья и птиц в лютые морозы, отвод людей от нор зверей, доклад стражу и Лешему о ворье и охотниках. Шалить и проказничать разрешалось, но не приветствовалось.
Проблема была в том, что раз я пришла в лес, то выделят мне нору в Глухомани. А быть болотной кикиморой я никак не могла. И в селениях жить тоже не представлялось возможным. Оттого и скрывалась под березой от глаз стража и Лешего. Надо уже определиться – прячусь я или обживаюсь.
И пес этот странный какой-то: пахнет то собакой, то волком. А в глаза смотришь – словно разум чужой, не животный, в них светится. Сестры говорят, будто у стража Серого
