быстрее. Можно еще равнодушно пройти мимо казни… Быть может, это все тоже особенности вида, только нашего?
Из личных записей Константина Ивченко.
Она бежала, спотыкалась, падала, поднималась и снова бежала. Тело покрывали синяки, ссадины и раны. Рваная грязная сорочка пропиталась кровью. Волчица не обращала внимания на боль и промозглый туманный холод ночного леса. Ею двигало одно единственное желание – спастись любой ценой. Чуткий звериный слух подсказывал направление.
Руся залюбовалась этим тощим, длинным, угловатым юношей. Ликург был Эйдолоном, но так отличался от них. Ее переполняли тоска и нежность. Перламутровые глаза светились, губы упрямо сжимались, он не собирался сдаваться на милость обстоятельств ни тогда, ни теперь. Умный, внимательный, сильный, добрый, немного высокомерный и конечно же чересчур самоуверенный. Маруся усмехнулась, выплыла из сна и потянулась. Одинокий и упрямый – она, наконец, решила эту головоломку, такую простую для других и такую сложную для нее. Эмоции и чуткость никогда не были сильной стороной Руси. С самого детства она недопонимала, терялась, забывала, в ее голове будто пытались ужиться множество личностей, которые на самом деле и личностями-то не были. Если одна ее часть хотела мужчину, то вторая – брезговала, третья – паниковала, четвертая вообще не понимала, зачем мужчины в жизни нужны, – пятая вспоминала весь предыдущий неудачный опыт общения с противоположным полом. И так всегда и во всем. Баба Беря выступала неизменным ориентиром в жизни внучки, если не сама она помогала сделать Русе выбор, то ее мудрые слова, которые ведьма хранила в памяти, как культовые тексты. Но в последние дни неожиданно стало ощутимо легче понимать окружающих. Настолько неожиданно, что Маруся не сразу это осознала. Мысли уже не путались, желания не вызывали привычного расслоения личности. После того памятного сражения над усыпальницей Азазеля хаос, которым всегда была переполнена ее личность, будто отступил. Теперь она приобрела возможность анализировать, делать выводы и даже выстраивать предположения.
Руся протяжно вздохнула, потянулась, развернулась на бок, открыла глаза и тихо вскрикнула. Лик лежал рядом и молча пристально наблюдал за ней.
– Внуча? – раздался из гостиной обеспокоенный голос Береславы. – У тебя все хорошо? – Голос старой ведьмы приближался.
Не особо разбираясь, почему она это делает, Руся вскочила, с грохотом столкнула слегка удивленного, но не оказывающего сопротивления шефа с кровати и затолкала его под кровать.
Дверь распахнулась и в комнату вошла Береслава.
– Внуча?
– Я упала, – Маруся вытянулась по стойке смирно перед бабушкой. – Во сне. С кровати.
– Да? – Беря подозрительно оглядела сначала внучку, потом комнату. – Какой-то слабенький бог. Я надеялась, он Шута покрепче держит.
Из-под кровати донесся глухой удар.
– Соседи! – едва ли не взвизгнула Руся. – Напугали
