вызывало тревогу.
Вика поймала себя на мысли, что ей нравится смотреть в окно с видом, затерянным в хмурой дымке. Это разбудило в ней силу желания, которую она давно не ощущала. И фантазия наполнилась ей, унося Пятницкую в неведомые края.
«Что скрывает это марево? Может за ним Золотой мост туманного Владивостока? Или помпезный Будапешт с бесконечными башенками и купальнями? Готический Эдинбург, в каждом закоулке прячущий тайну? А может просто горы с голубым озером у подножия? Пора мне выйти из квартиры и совершить путешествие хотя бы до парикмахерской. Так хочется выпустить волосы из пучка, но они безобразно отросли и позабыли свою вьющуюся природу. С этим надо что-то делать».
Пятницкая тяжело провела рукой по лбу и левой щеке, давя на кожу, словно лишь боль могла заставить её сделать первый шаг и завершить своё самовольное заточение. Это помогло. Она поправила пучок, надела кроссовки, накинула куртку поверх спортивного костюма, в котором уже пару дней ходила дома, и вышла.
Улица встретила её холодным ветром. Ближайший салон красоты – недружелюбной надписью, что работать начнёт с одиннадцати утра. А было только девять. Нервно кусая губу, Виктория посмотрела на башни Москва-сити. Она знала, что там есть салон, который работает двадцать четыре часа в сутки. Но ей не хотелось случайно встретить бывших коллег, не потому что на её темно-бордовых тренировочных были вытянуты коленки, и даже ресницы не накрашены, а потому как ей не хотелось отвечать на вопросы, зачем она ушла из банка на гребне волны.
Целый год Пятницкая обходила стороной Сити. Впрочем, решив, что в таком неприглядном виде её вряд ли кто узнает, она зашагал к небоскребам.
Вика специально обошла стороной торговый центр и башню банка, однако когда она поднималась по ступенькам в здание, где находилась парикмахерская, путь ей преградил Алексей Смолин.
– Привет, красотка! Хотя быть пепельной блондинкой тебе не идёт.
Вика, молча, посмотрела на Алексея и подумала, как удивительна судьба, которая вновь и вновь сводит их, и каждый раз эта внезапная встреча становится предвестником череды печальных событий. Впрочем, осекла саму себя Виктория, однажды эта цепочка происшествий привела её к встрече с Витей, за что она должна быть благодарна Смолину. Так что Пятницкая всё же соблаговолила ответить, забывая поздороваться:
– Это седина.
– Вся голова?! – не смог скрыть удивления Алексей.
– Да. Теперь это мой цвет волос, – спокойно ответила Вика.
– Ты идёшь на встречу? Спешишь? – быстро сменил тему разговора Смолин.
– Хочу подстричься. Больше дел нет.
– Составлю тебе компанию, у меня есть время до двенадцати.
Вика повела плечами, мол, пусть будет так, и зашагала вверх по лестнице.
Мастер был свободен, а Пятницкая медлила, медитируя на прайс-лист салона красоты. Она не могла решить, стоит ли сейчас отдавать четыре тысячи за стрижку или лучше дождаться открытия эконом-парикмахерской.
– Я оплачу, – шепнул ей на ухо Алексей, и громко продолжил: – Иди, а то мы не успеем выпить кофе.
Пятницкая впервые чуть улыбнулась Смолину и прошла к креслу.
– Что делаем? – спросил парикмахер.
– Боб-каре.
– Вы уверены? – не на шутку удивился он, несколько раз посмотрев на лицо девушки и её волосы по пояс.
– Режте, – уверенно повторила она.
Мастер вздохнул и взял ножницы в руки.
Смолин опешил, когда Вика вернулась к ресепшену салона красоты, и почесал позади оголенную шею:
– Ты не стала красить волосы?
– Забыл про кофе? Мы бы не успели его выпить. Идём?
– Пойдём ужинать, чтоб всё успеть, – сказал Алексей, беря под локоть Викторию и выводя из парикмахерской.
– Попридержи коней, Леш, – отстранила его руку Пятницкая, следуя рядом. – Кто знает, что случится после кофе.
– Чего ты боишься?
– Людей, – честно ответила Пятницкая. – Я почти год ни с кем не общалась. Мне нужно вспомнить, как это.
– Но я – это я! А не просто человек.
Вика еще раз улыбнулась:
– Да, ты – это ты.
И они зашли в ближайший «Старбакс».
Пошёл дождь. Пятницкая смотрела, как капли ползут по стеклу большого окна.
– Удивлён, что ты выбрала чай.
– Я почти перестала пить кофе. У меня нет поводов бодриться.
– Алкоголь?
– Без
