Каркуль от неожиданности подскочил. Да так, что ударился макушкой об потолок, и отпружинив, вновь свалился в кресло. Только перья по углам и разлетелись!
– Фу, фу Жужка! – заругала шмеля Муминья, – А-ну «вжих» под фиалочки! Давай-давай! – рассердилась она, подгоняя любимца к однолапому столику у окна, где в одинаковых лиловых горшочках, нежились бархатные сестрицы-фиалки: белоснежные, голубые, мраморные, с бахромой, и с нежными рюшами. Среди этих бабушкиных цветов Жужьенчик давненько обустроил себе дом. Каждый вечер он влюблялся в новую фиалочку. И засыпал под самым большим её лепестком. Так Жужка любил это тёплое местечко, что никого к нему не подпускал. Он и поливал фиалки самостоятельно, таская в лапках по капле воды. За поливом могла пройти неделя-другая. Затем шмель уставал и без задних лап засыпал в одном из горшочков. А бабушка Муминья заботливо накрывала его крошечным кружевным одеяльцем размером с грецкий орех.
В этот вечер шмель не желал лететь в свой фиалковый домик. «Вдруг месье Каркуль снова взбредет» – подумал он. Но спорить с Муминьей было себе дороже. Ведь та могла лишить его остатков вкуснейшего шокопокка! А Жужьен жуть, как любил это лакомство. А потому пришлось шмелю «поджать жало», свернуть крылья в трубочки и скрыться под невзрачной болотной фиалкой.
– Дикий же у вас шмелюга… – вздохнул ворон, – Ох, и зря я прилетел, простите, припростите – снова запричитал он.
– Говори яснее, и не придется тебя в одно место жалом запугивать, – рассмеялся дедушка Суарри, – Шмели, они такие! Недомолвок не любят. А у тебя всё «бряк», да «тырц».
– Да напала на меня моя же ёлка! –выпалил месье Каркуль, – Исколола иголками. А они-то ух! Мелкие-противные. Да ещё ругалась на каком-то «ёлкогнусном» языке. Прыгала по дому, как голодный тушканчик и била меня ветвями, била! Жёнушке моей тоже досталось, и воронёнок по макушке получил! Вот так… А когда иголки у неё все осыпались, упала ёлка без чувств и иссохла… Мы с воронёнком её быстрее из дома вытащили и в свалочный ров понесли! Жёнушка от страха слегла. Воронёнок за нею присматривать остался. Снежной водицей с сахарком её отпаивает. А я к вам… Ты ведь, друг Суарри, как никто в ёлках разбираешься… Каждую иголку насквозь видишь…Ты же вроде когда-то…
– Когда-то, когда-то! – перебил соседа дедушка Суарри, – Что теперь до «когда-то»! Про «когда-то» только из книг библиотечных узнать можно, а так…
– Да, месье Каркуль… «Когда-то» – это очень давно, – сказала и бабушка Муминья.
– Как же это!? – захлопотал месье Каркуль, – Все в должны знать историю Тартенбраш дё Сапа! Ваши внуки, к слову пришлось, в деревенской библиотеке редко бывали. А вернее – ни-ког-да! У них и читательских билетов нет. Откуда им знать, что в старых книгах написано? Что вы на меня так смотрите? Хорошо-хорошо. Молчу! – тряхнул хохолком ворон, – И всё-таки, что же это было? С ёлкой-то.
– Судя по твоему рассказу… это была «колючая лихотряска»! 9– давай рассуждать дедушка Суарри, – Такое случается с очень
