– отзывом часовой шустро поднял шлагбаум и, дождавшись, пока оба фургона въедут под арку, уже неторопливо побрел в будку. До смены оставался еще час, и шевелиться лишний раз желания не было.
– Подъем, лежебоки! – Спрыгнув с козел на землю, Бёрнхем с удовольствием потянулся. – Резво встаем, шустро закидываем барахло в фургоны, торопливо едим и по холодку выдвигаемся в путь! Встреча с комендантом и последующий визит на склады в компании старшего интенданта прошли достаточно успешно, и Фрэнк находился в приподнятом настроении.
– Эй, Майлз! – окликнул он приятеля через несколько минут наблюдения за погрузкой. – А чего это я ни Картрайта, ни Паркера не вижу?
– Эти уроды, скунса им под нос, – скривился Митчелл, – еще три часа назад упылили вроде как город посмотреть. Туристы, черта немытого им в глотку.
– Не замечал я раньше за ними любви к архитектуре, – удивленно хмыкнул Бёрнхем. – Паркера стакан виски всегда интересовал больше, чем все семь чудес света, вместе взятые, а Уилл, тот пожрать не дурак, но на барокко и прочие ампиры плевать хотел с высокой колокольни…
– Занятно ругаешься, чиф, – уважительно качнул головой Майлз. – Надо будет запомнить. Ты только за ворота отъехать успел, как Паркер ныть начал про свои два стакана пива. До того противно гундел, что я послал его к дьяволу, а Картрайта за ним. Присмотреть, чтоб ежли что, упиться в хлам ему не дал. Но чегой-то их все нет и нет. Я уж дергаться начинаю, как бы не случилось чего…
– Если эти ослы попали в лапы комендатуре, – зло прошипел Бёрнхем, – я их на куски порву! Сначала вытащу, а потом порву! Майлз! Поднимай свою тощую задницу, и пойдем искать этих… – Фрэнк развернулся в сторону ворот и замер на полуслове. Через арку, придерживая за шкирку запинающегося на каждом шагу Паркера, грузно топал Картрайт. Часовой было высунулся из будки с привычной песней о пароле, но, напоровшись вместо ответа на мрачное цыканье Уилла, подкрепленное демонстрацией огромного кулака, забился внутрь, словно побитая собака, и более о себе не напоминал.
– Это кто ж вас так, парни? – удивленно охнул Бёрнхем, разглядывая здоровенный, в пол-лица, синяк Картрайта и более обычного помятую физиономию Паркера, беспрестанно ощупывающего языком десну.
– Русские, – неохотно буркнул Уилл и побрел в сторону лазарета, видимо, за свинцовой примочкой.
– Да ни хрена мы не виноваты, чиф! – Паркер, съежившись под пристальным взглядом Бёрнхема, замахал руками. – Жашли мы, жначит, в один паб, в трех кварталах отшюда, чтоб, жначит, самим тихо-мирно пивка выпить, парням кварту-другую прикупить и вернуться. Там двое рушшких. Моряки, жначит, ш какой-то их торговой коробки, вишки ш утра пораньше наливаютшя… – Паркер завистливо причмокнул и продолжил: – Вроде нормальные парни вшегда были, эти рушшкие, школько раж мы ш ними на Аляшке пивали, а тут, шловно шглажил их кто. Уилл к ним пождороватьшя, как его Айвен в Форт-Андерсоне учил: «Iop tvoua mat», а тот, рушшкий, жначит, ему в рыло. Картрайт
