мены происходили в обществе, как развивающиеся навыки и знания способствовали распространению эмпатии и прогресса?
Эволюционная психология рассматривается здесь в совокупности с социальной психологией (институты и инфраструктуры), с философией и политической историей. Для чего это менеджеру, специалисту или предпринимателю? Для того, чтобы понимать, на каких ценностях базируется развитие социума, и сохранять связь с ним, растить детей в соответствии с лучшими качествами человечества, строить отношения внутри и во вне организации, опираясь на историю человечества.
1. Паттерны истории: впереди катастрофа?
Чудовищное кровопролитие первой половины XX века и создание ядерного оружия побудило многих мыслителей, историков и простых обывателей ожидать в скором времени окончательной катастрофы человечества.
Предстоят ли нам еще более жестокие войны и ядерный апокалипсис? Многие ответят на этот вопрос утвердительно, ссылаясь на:
• очевидный пример мировых войн, революций, геноцидов;
• доказательства агрессивной природы человека, которые мы наблюдаем повсеместно: междоусобицы в постколониальном мире, терроризм и т. д.;
• испорченность современного человека, не сдерживаемого верой и традицией;
• общую распущенность, рост преступности, грозящий войной «всех против всех»;
• «Фаустову сделку» – наука и технологии снабдили нас разрушительным оружием;
• философские представления о циклах развития и конце цивилизации.
На основании циклической теории интенсификацию войн предсказывал в 1950-х Тойнби.
С другой стороны, вторая половина ХХ века – беспрецедентно долгий период избегания войн между великими державами и развитыми странами, а именно такие войны были наиболее разрушительными.
Периоду после 1945 года историк Джон Гэддис дал название «Долгий мир».
Является ли это временной передышкой, или мы можем объяснить причинно-следственные связи, приведшие к Долгому миру, и надеяться на его прочность? Продолжительность мира сама по себе не так уж обнадеживает: сторонники теории циклов полагают даже, что чем дольше отсрочка, тем страшнее будет сама катастрофа.
Оптимистов сравнивают с индюшкой, которая накануне Рождества радуется взаимопониманию с людьми.
Главный вопрос – о паттернах истории: в самом ли деле наблюдается эскалация насилия? Существуют ли циклы, в которых периоды разрядки сменяются ожесточением насилия?
При сравнении ХХ века с прошлым неверное представление могут вызвать три фактора:
1) Пропорции. Если прежние войны уносили меньше жизней, то в пропорции к тогдашнему населению Земли – больше.
2) Историческая близорукость. Мы гораздо лучше помним недавние события.
Из 21 страшнейшей массовой бойни 14 случилось до ХХ века – в абсолютных цифрах, а в перечете на проценты от населения Земли из событий ХХ века только Вторая мировая попадает в «черную десятку». На первом месте – мятеж Ан Лушаня в VIII веке, уничтоживший 2/3 населения Китая (шестую часть населения Земли).
3) Неверная оценка рисков. Согласно теории Тверски – Канемана, люди оценивают вероятность события не статистически, а вспоминая доступные примеры.
Существенную роль в формировании искаженного восприятия играют СМИ, подробно описывающие садистские убийства, теракты, стычки вялотекущей гражданской войны. Газеты и телевизор при этом не сообщают изо дня в день о снижении преступности или о том, что в таком-то регионе Африки уже 29 лет нет гражданской войны. Возникает ощущение, что мы живем «среди насилия».
При выстраивании паттернов особенно важно сравнение с XIX веком: многие авторы апокалиптических сценариев утверждают, что если циклов и не существует и даже если прослеживается многовековая тенденция к снижению насилия, в ХХ веке произошел перелом к худшему:
• Цивилизационный процесс исчерпался.
• Демократии доказали свою несостоятельность.
• Не удалось решить проблемы ресурсов и неравенства.
• Создано оружие массового уничтожения.
На самом деле сравнение с XIX веком подтасовано: век отсчитывается после периода Наполеоновских войн, и не принимаются во внимание события вне Европы: резня в Китае, работорговля, колониальные завоевания, Гражданская война в Америке, войны в Африке…
Льюис Ричардсон, математик и метеоролог, на основании статистических данных о сотнях мощных войн осторожно предполагает длительное будущее без Третьей мировой. Он рассмотрел данные о худших войнах (с гибелью более
