style="font-size:15px;"> Кате пришлось танцевать с дядюшкой, поскольку граф вдруг куда-то пропал. Но это и к лучшему, у бедняжки и так сердце трепыхалось как у перепуганной мышки.
После менуэта все разошлись по своим местам, многие господа устроились за картами, все-таки длительные пляски в их почтенном возрасте не сулили ничего хорошего. А вот разыграть партию другую, поговорить о важных делах и полюбоваться происходящим куда предпочтительнее.
Мокий Филиппович тоже решил не отставать, тем более карты он уважал как никто другой, а Катя осталась сидеть за столом.
– Скучаете? – раздалось у нее за спиной, отчего девушка вздрогнула. Блэр обошел стол и устроился напротив.
– Что вы, всего лишь перевожу дух, – в чем она не слукавила, ибо такое внезапное появление графа заставило сердце укатиться в пятки.
– Вы хорошо танцуете, сударыня. И еще одно достоинство в копилку, – усмехнулся Элвин.
– А вы ведете им счет? – посмотрела на него с удивлением, но в то же время усмешкой. – Много ли накопилось?
– Достаточно.
– Достаточно для чего, позвольте узнать? – кровь застучала в висках, руки похолодели.
– Видите ли, Катерина… я не люблю ходить вокруг да около. И длительные приготовленья не для меня, потому хочу сразу заявить о своих намерениях. Я хочу просить вашей руки.
На его слова Катя резко побледнела, настолько, что даже граф заволновался.
– Все ли с вами хорошо, сударыня?
– Мне бы на воздух, – кое-как выдавила из себя и в тот же миг сорвалась с места. Катя поспешила на улицу, нужно было срочно проветрить голову, иначе рисковала упасть без чувств прямо в ноги англичанину.
Блэр не сказать, что удивился такому поведению, но в некоторой степени растерялся. Она боялась его и боялась так, что уже спустя минуту общения всеми силами старалась сбежать.
– Сара, – прошептал чуть слышно.
– Да, сэр, – экономка как всегда возникла, словно из ниоткуда.
– Сударыня Аксенова неважно себя почувствовала, идите к ней, проявите заботу.
– Хорошо, – склонила та голову.
А Блэр какое-то время посидел с весьма озадаченным видом, танцующие его мало волновали, как и кучки юных девиц, что переминались в томленье у стен. Хотя каждая из девушек мечтала, чтобы на нее обратил внимание сам хозяин усадьбы. Но Элвин в упор не замечал заискивающих взглядов, скоро он поднялся, одернул фрак и направился к Мокию Филипповичу.
Катя же стояла на крыльце в одном платье, ветер обдувал со всех сторон, но она будто не чувствовала холода, щеки девушки теперь пылали, глаза были мокрые от слез. Она сжимала в руках гобеленовый кошелечек, взгляд застыл на фонтане. Вот и пришел конец. Сначала лишилась семьи, а скоро не останется и свободы выбора. Видимо в чем-то провинилась, коль Господь Бог так суров к ней. Стать женой графа все равно, что отдать себя на закланье.
– Вы же простудитесь, –
