успела Сара выдохнуть, как рядом с ней возник граф:
– Эта плебейка права, вы неважно выглядите. Полагаю, с раной не все так хорошо, как хотелось бы.
– Нужно время, всего ночь прошла.
– Раньше хватало пары часов.
– Увы, но я подвластна возрасту. Здесь уж ничего не поделаешь.
– Ох, только не начинайте заунывную песню о годах. Вы стареете с такой же скоростью, с какой и африканский баобаб. И то, только потому, что неразборчивы в еде. Я всегда говорил, эта ваша диета до добра не доведет. Выпечка, отбивные, сладости. Даже звучит дико.
– Я не хочу потерять в себе человека, мистер Блэр. Частое употребление крови пробуждает звериные позывы.
– Ваше право. А вот рану лучше бы обработать.
– Те мази, что вы приносили, давно как испортились.
– Хорошо, я достану новые.
– Мистер Блэр? – лоб Сары покрылся испариной, дышала женщина тяжело, все чаще ежилась. – Позвольте полюбопытствовать.
– Ну… – Элвин посмотрел на нее с жалостью.
– Коль вы считаете Катерину Петровну плебейкой, так зачем намерены жениться? Империя полна прекрасных дам благородных кровей, в одной столице их не счесть. Почему она?
Ему совершенно не хотелось разглагольствовать на подобные темы, но в силу слабого состояния экономки сыскал снисхождение:
– Сара, я… – замялся, ибо не знал, что ответить, – я бы рад удовлетворить ваше любопытство, но не могу. У меня нет ответа на этот вопрос. А почему сей факт моей личной жизни так волнует вас? Ведь истинная причина не в пресловутом любопытстве.
– Не обессудьте, но сударыня Аксенова хорошая девушка, хоть и простая. На ее долю выпало немало горя…
– И? – ему даже стал интересен ход мыслей экономки.
– Вы чрезмерно грубы с ней, чем причиняете еще большие страдания.
– Забавно. Это вас клыки жалкого пса сделали такой чувствительной? Или вы и вправду стареете?
– Прошу меня простить, – она склонила голову.
– Ступайте в дом и обработайте рану, мисс Митчел.
Катя вернулась в родные пенаты полностью разбитая. А стоило войти в дом, как испытала приступ дурноты. Терпкий запах пота, испорченной еды и табака смешались воедино, от такого смраду аж глаза у девушки заслезились. И всего-то двое суток отсутствовала.
– Катенька, – вышел из гостиной Мокий Филиппович в засаленной рубашке и отцовском халате поверх. – Дома уже? Как съездила?
– Доброго утра, – лениво огляделась. – Съездила хорошо.
– Славно, славно… не позаботишься о завтраке? А то все дни на сухомятке, так и язву заработать недолго.
– Да, конечно.
Первым делом Катя раскрыла окна, затем вымела полы. Повсюду были разбросаны газеты, а под ними кучковался пепел от сигар, крошки хлеба и прочий сор. В кухне картина была не лучше, горы грязной посуды, объедки.
Только к полудню удалось
