работали, стараясь изменить программу и сделать ее интереснее.
Я позвонила-таки Катьке Сорвиной, и та согласилась взять меня к себе в клинику, причем не медсестрой, как я надеялась, а администратором.
– Смысл тебе в операционной гробиться, когда мне нужен свой, надежный человек у стойки? – говорила Катька, позвонив мне как-то вечером по телефону. – Я на тебя в любой момент могу положиться, ведь знакомы столько лет! А то у меня работала одна фифа, ухитрялась еще себе в карман денег положить с клиентов! И потом, Машка, я ведь все прекрасно знаю о твоей болячке, – неожиданно призналась она, и мне почему-то стало не по себе, словно Катька узнала что-то глубоко личное. – Машуль, тебе нужна нормальная, необременительная работа, чтобы не напрягаться особо, ничего в голову не брать. Да и девчонка у тебя, ее контролировать надо, а как ты будешь это делать, стоя на операциях? А здесь – телефон под рукой, в любой момент позвонила.
В общем, Катька меня уговорила, и уже через неделю я впервые перешагнула порог ее частной клиники. Что ни говори, а вкус у Катьки был, да и чувство стиля присутствовало, об этом говорило в ее заведении все – и хорошо сделанный ремонт, и цвет стен, и белая кожаная мягкая мебель в просторном холле, и живые цветы, в изобилии расставленные и развешанные там и тут. Да и форма сотрудников, работающих с клиентами до врачей, тоже не напоминала медицинскую робу – юбки и жилетки мягкого персикового цвета.
Меня приняли хорошо, уже через пару дней мне показалось, что я давно здесь работаю, атмосфера была очень дружелюбная. Но клиенты…
У меня было подозрение, что процентов восемьдесят посещающих такие заведения не совсем адекватны, и теперь с каждым днем, с каждым клиентом я убеждалась в этом. Если за день приходил один человек с реальной проблемой, мешающей ему жить, то остальные восемь-десять просто не знали, чем бы таким себя развлечь. Хотя вряд ли стоило бы считать развлечением пластическую хирургию. Приходили молодые, симпатичные девочки с нелепыми просьбами сделать им «губы как у Маши Распутиной», «грудь как у Памелы Андерсон» и т. д. Мне приходилось аккуратненько направлять их сначала на консультацию к психологу Анне Михайловне, и, если той не удавалось убедить любительниц подражания в их неправоте, то тогда за дело брался Кирилл Андреевич – ведущий специалист в нашей клинике, или кто-то из хирургов рангом пониже.
Попасть к Кириллу считалось редкой удачей, он был не просто хирургом-пластиком, он был гением. Это даже не обсуждалось, этому не завидовали, потому что бесполезно завидовать человеку с Божьим даром. При всей своей «звездности» Кирилл ухитрялся оставаться приятным в общении и совсем не «воспарившим» над остальными смертными человеком. Нашим любимым занятием с ним стали утренние «пятиминутки», как называли это все остальные сотрудники клиники – Кирилл, войдя в дверь, цитировал какую-нибудь фразу из Владимира Вишневского, и я тут же подхватывала. Потом мы менялись, и так по нескольку раз, веселя и себя, и окружающих.
Даниил постоянно
