л Союза, последующая эпоха «дикого капитализма» в современной России. При внешней банальности и уже даже привычности, случившееся – самая настоящая психическая травма. Травма, которую мы получили, но так и не осмыслили, а значит, и не залечили должным образом. И она продолжает ныть, как в плохую погоду плохо сросшаяся кость. Хотя кажется, что уже «все хорошо»… В общем, настало, мне думается, время подвести психологические итоги последних двадцати лет, осмыслить происшедшее, залечить раны и понять, как нам жить дальше.
За эти два десятилетия мы многого насмотрелись и видели разное – еще помним первомайские демонстрации и парады на Красной площади «в ознаменование Великой Октябрьской социалистической революции» (мне даже довелось, будучи нахимовцем, в таком параде участвовать), но помним и баррикады во время путча ГКЧП (три ночи я тогда провел перед зданием Ленсовета), помним приватизацию с ваучерами и пирамиду «МММ» с Леней Голубковым. Помним Андрея Сахарова на трибуне cъезда Советов и Ельцина во время последних его выборов – «Голосуй сердцем!» Мы все это помним. Всю эту «эпоху перемен».
Но дело не в этом, не в том, что поменялось во внешнем мире, а в том, что переменилось в нас самих. А в нас самих – постепенно, незаметно, но необратимо – изменились мы сами. Изменилось наше представление о жизни, о себе, о своей стране, о семье, о нравственности, о вере, о работе, о деньгах и успехе. Были мы-прежние – с одними представлениями, а теперь уже мы-другие – у нас иные представления. Мы переродились и сами того не заметили. Но, как показывают специальные научные исследования, такое перерождение – это как болезнь. Травма.
Так что об этой книге я думал уже давно. Очень. Сколько мне задают три следующих вопроса, столько и думал. Первый: «Больна ли психически наша страна?» – об этом меня, как правило, бизнесмены спрашивают (симптоматично – не находите?). Второй: «Зачем вы занимаетесь популяризацией психотерапии?» – это классический вопрос журналиста (странно, что журналистов это удивляет). Третий: «А здоровые у нас вообще имеются?» – этот вопрос задают уже все, невзирая на чины и званья, а также профессиональную ориентацию. Тоже симптом, как ни крути.
Отвечая на эти вопросы, всякий раз, если по-хорошему, следовало бы начать с объяснения феномена, который получил в научной литературе, благодаря профессору Ю.А. Александровскому, название «социально-стрессовые расстройства» (это наш с вами общий диагноз, если кто еще не догадался…). Но объяснить неспециалисту, что такое «социально-стрессовое расстройство» (ССР – сокращенно), – смерти подобно. Какая-то вода получается – невнятно, масса слов и ноль определенности. Вроде бы и понятно, и смысла много, но как-то он все струится по древу и в рот не попадает. Ну хоть убейся!
Сейчас, ради интереса, заглянул в руководство по диагностике и лечению пограничных психических расстройств. Думал – приведу определение ССР для большей понятности. Вдруг кому-то в такой форме будет интересно прочитать… Посмотрел. Три страницы текста – одна только расшифровка этой аббревиатуры из трех букв, а определения, как положено в медицине, и вовсе нет. В общем, трудно объяснить, что это такое – «социально-стрессовое расстройство». Трудно. А мы все им болеем. Вот такая закавыка, гигантская… Очевидно, что разъяснение вопроса на целую книгу тянет, а то и не на одну. Так что я усмиряю свое наивное желание сразу поставить все точки над «i» и надеюсь, что все станет понятно в процессе дальнейшего повествования.
Впрочем, тут сразу возникает несколько сложностей… А главная, наверное, в том, что от «эпохи перемен» мы пострадали все вместе, скопом. Когда кто-то один сходит с ума – это не может остаться незамеченным. Вокруг есть здоровые, и они тебе на твое состояние укажут и скорую психиатрическую помощь для тебя вызовут. И врачи не будут в недоумении, что их, понимаешь, потревожили. Но совсем другая история, когда чуточку «того» становится сразу вся страна – от первого до последнего ее гражданина: и ты сам, и окружающие, и даже врачи, которым, казалось бы, уж совсем не пристало с ума сходить. И теперь расскажи о такой болячке, чтобы все поняли, о чем речь. Да еще так, чтобы никого не обидеть…
Как это сделать? Только в рамках «сократического диалога» – то есть когда ставится проблема, выдвигаются разные версии, случается дискуссия и сам собой рождается вывод. И хотя мне не слишком импонирует аристотелевская фраза, что, мол, в споре рождается истина (мне почему-то кажется, что истина все-таки рождается в голове, а не в споре), другого пути нет. Поэтому мне нужен был собеседник, который бы, с одной стороны, осознавал проблему, внутренне переживал ее, но с другой – имел бы несколько иное о ней представление, привык разглядывать ее с другого ракурса. И такой собеседник, к великому счастью, у меня нашелся – Татьяна Девятова.
Мы познакомились с Татьяной случайно – один психологический журнал попросил ее сделать со мной интервью. Хотя Татьяна уже долгое время работает в области, как она говорит об этом, «менеджмента психологических услуг», наши пути до этого напрямую не пересекались. Только несколько раз, как потом выяснилось, косвенно – при составлении Татьяной справочников «Психология и психотерапия в России» и «Психологи
