такая пьянка, решили заодно справить свадьбу. Неизвестно откуда появилось поношенное свадебное платье, кольца образовались из бутылочных пробок. Молодожёны не противились, с радостью поддались общему веселью. Застёжка платья, правда, не сошлась на широкой спине невесты, но это никого не огорчило, включая жениха, а Ленку и подавно. Она сидела, раскрасневшись в центре стола с голой спиной, наполовину прикрытой чёрным бюстгальтером, который напоминал крепления парашюта. Толпа кричала горько, не забывая при этом, что главной причиной сабантуя всё-таки были поминки, поэтому между тостами проскакивали реплики «земля пухом», «лежи спокойно дорогая». В общем, не поминки, а загляденье, могли бы порвать три баяна, если кто-то владел таким инструментом. И ведь нашли бы баян! Свадебное платье откуда-то взялось! Периодически причитала и всхлипывала грудастая диетолог Раиса, на неё шикали, чтобы не губила хорошее настроение и только всё та же Ленка уверенным жестом останавливала недовольных:
– Пусть причитает. Раньше на Руси специально плакальщиц на похороны приглашали для усугубления горестной обстановки.
На Раису быстро перестали обращать внимания, а та продолжала горевать о чём-то, о своём, то ли об ускользающей молодости, то ли о несчастной, одинокой жизни. Однако вскоре у диетолога закончился запас слёз и сожалений, Раиса тряхнула головой, запястьями приподняла пышную грудь и запела частушки.
По большому счёту, покойную практически никто из присутствующих не знал, но в течение разухабистых поминок, хвалебных речей в её адрес раздавалось немало. Уже находясь на том свете, усопшая, наверно, пожалела, что не покинула этот мир раньше, иначе давно бы поняла, какой чудесной на самом деле была при жизни. Насколько знали присутствующие, покойница и сама устала от тягостного существования, но уйти добровольно ей не позволяла угроза греха. Женщина восьмидесяти лет страдала диабетом, от чего лишилась одной ноги, со временем из-за неподвижности обросла лишним весом. Её дочь, боясь, что приходящие сиделки могут навредить пожилой даме, сама ставила инсулин, готовила диетическую еду, кормила, переносила с инвалидного кресла в ванную, чтобы помыть грузное тело и вывозила на прогулки. О семейных проблемах управляющей ресторанным комбинатом в коллективе знали все и к частым отлучкам относились с пониманием.
Когда старушка прибралась, коллектив соболезновал и в тоже время перешёптывался, мол, отмучилась не только бабуся, и её дочь тоже. На день поминок комбинат закрыли на спецобслуживание. С похоронами помогали отзывчивые сотрудники, знали, что поддержать директора трудную минуту никто не разбежится – муж знатный выпивоха, забил и на больную старушку и на измученную жену, а дочь проживает где-то в дальних краях, хорошо, если появится к выносу гроба, ведь добираться три дня на оленях ещё и речка вброд. По сути, старушку поминать было некому – её подружки или умерли или состарились до такой степени, что уже не могли передвигаться, поэтому компанию поминальщиков составляли коллеги, хорошие друзья и знакомые самой управляющей.
Как и в каждом коллективе, где бок о бок в большинстве трудятся женщины, случались интриги, склоки и скандалы. Тактичная женщина -руководитель умудрялась гасить конфликтные ситуации, всегда шла навстречу сотрудникам, на что коллектив отвечал ей тем же. Единственное, чего не терпела управляющая, так это нечистоплотности и воровства. И коллектив подобрался порядочный, ну, а для склок между женщинами причины найдутся всегда. Зато в такие моменты горя и праздника, иногда переходящие в горе-праздник сотрудники проявляли солидарность, единодушие и забывали о мелких прошлых распрях.
Она проснулась от головной боли и неимоверной жажды. Глаза не открывала, стараясь утихомирить стук в висках. В мыслях всплыли красивые города, узкие старинные улочки, разноцветные зонты уличных кафе. В этот тонкий хрупкий промежуток между сном и явью трудно было разобраться, в какой плоскости действительно витает душа и тело. Где она сейчас, в какой галактике? Глаза разлепились медленно, стряхивая мелкие гирьки с век, и сразу уткнулись в зелёные зрачки, которые, не моргая, внимательно рассматривали её лицо.
– Привет, – она провела по дёснам шершавым языком и потянулась, растягивая отлежавшие суставы.
– С добрым утром, – он не двигался, стараясь удержать минуту хрупкой нежности.
– Я где?
– У меня.
– Где у тебя? – она пошарила руками по телу и с облегчением обнаружила наличие одежды. – Между нами что-то было?
– С ума сошла? – он не шевелился, в глазах запрыгали черти. – Думаешь, я тебя сначала раздел, свершил несанкционированное вторжение, без ведома, потом натянул одежду снова? Достаточно сложно и утомительно проделать это с пьяной женщиной. Ну и я, в знак солидарности, не раздевался.
– Ну да, – она облегчённо вздохнула и вдруг подумала, какая разница было или не было, глупо кокетничать в таком возрасте, уже далеко не девочка. Просто погано сексуально распоясываться в пьяном угаре. Потом стыдно вспоминать. Если уж заниматься, то в лёгком
