энергию, которая позволяла мне быть в стороне от полицейских сетей. Но постепенно я начал замечать, что лимит удачи стал заканчиваться. Оставаться «сухим» становилось все труднее. Я стал попадать под всякие облавы, рейды, и в итоге попался на криминале. Меня задержали с наркотическими веществами на одном из наркопритонов. Сейчас станет ясно, к чему я вел.
Я убежден, что у меня с начала жизни был неплохой духовный багаж, который условно можно назвать – Благая карма. Я уверен, что в прошлых жизнях был духовным искателем. А если человек ищет высшей мудрости, то и поступает соответственно. Если поступки благочестивые, то это можно считать твоим энергетическим капиталом, который неизбежно вернется к тебе в виде позитивных обстоятельств. Это может быть как угодно: удача в работе, финансах, отношениях и т.д.
В том случае, если человек встал на темную дорожку, какое-то время его энергетический капитал будет перекрывать негативные последствия нынешних действий. И это может продолжаться пока его позитивная духовная энергия не будет исчерпана.
И что самое скверное: постепенно к его порогу начнет возвращаться новый энергетический импульс – вовсе не благочестивый…
Глава шестнадцатая
В позе распятого Христа
После того, как меня задержали с опиумом, я был доставлен в отделение тогда еще милиции.
Следователь подписал постановление о задержании на семьдесят два часа до выяснения обстоятельств дела. Меня в наручниках доставили в изолятор временного содержания. Это не следственный изолятор (СИЗО). В следственном изоляторе люди могут сидеть годами. В изоляторе временного содержания (ИВС) до тридцати суток. На момент моего заключения в ИВС я уже был наркоманом «со стажем», и сидел «на дозе». То есть я уже года полтора плотно сидел на опиуме, и даже сутки без него мне приносили страдания: болели суставы, бил озноб, начинался понос, болела голова, мучила бессонница, а главное я испытывал сильный психоэмоциональный дискомфорт.
Это был 1995 год, и ИВС выглядел так: камера метров на десять квадратных, деревянный пол, деревянный подиум, который называли «нары», в качестве отхожего места большой (литров на двести) бак, и тусклая «лампочка Ильича». Умывальника не было, на прогулку не водили, матрасов не давали. Спать приходилось на голом деревянном подиуме, кормили один раз в сутки откровенной «баландой». Так же, один раз в сутки утром, выводили в туалет, где арестанты сами выливали этот двухсотлитровый бак со своим дерьмом, умывались, и обратно в камеру. В этой десятиметровой камере нас было человек десять.
На вторые сутки, лежа на голых, деревянных нарах я завыл. Невероятно разболелись суставы, спина, голова, замучили понос и рвота.
Представляете, каково это: дристать каждый час, сидя на двухсотлитровом бачке на глазах у всех, и блевать туда же? И мне кто-то посоветовал: «Да ты постучи в дверь, попроси доктора. Что оно не люди? Может «скорую» вызовут». Голова толком не соображала, и я согласился.
