сдернул ремешок гитары с плеча и протянул инструмент напарнику со словами:
– Давай-ка теперь ты, парень. Сыграй что-нибудь свое, дай моим пальцам роздыху.
Не поверив ни на секунду в то, что бога бардов могло утомить столь краткое выступление, Элегор, давно мечтавший хоть подержать в руках гитару принца, с благоговением принял драгоценный инструмент. Если Кэлер доверяет ему, значит, надо играть. Герцог поискал в памяти что-нибудь подходящее, веселое о русалках и моряках, но, как назло, в голове стало звонко и пусто, там витала лишь одна-единственная печально-пронзительная мелодия. Правда, строчки о воде в ней все-таки были, и Элегор заиграл, не надеясь, впрочем, на признание публики, заиграл только для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу. Гитара Кэлера задрожала под его пальцами, рождая песню странствий бога, и души смертных затрепетали, сами не понимая, что творит с ними странная музыка бога-странника:
На заре мирозданья веленьем Творца
Наречен был Свободою путь гордеца.
С той поры нашим душам неведом покой,
Нас созвездье дороги ведет за собой.
Тихо шепчет прибой,
Манит в призрачный край.
Мне не нужен покой
И не нужен мне рай.
Я иду за Судьбой,
За упавшей звездой.
Наполняя Удачей свои паруса,
Мы останемся верными ей до конца.
Счастье – в ветре соленом, в смятении волн,
По которым несется бродячий наш челн.
Тихо шепчет прибой,
Манит в призрачный край.
Мне не нужен покой
И не нужен мне рай.
Я иду за Судьбой,
За упавшей звездой.
Миг за мигом летят, оставляя лишь тень,
Чья-то страсть, чья-то боль, чей-то год, чей-то день.
Вьются мысли, поступки, желанья и сны,
Для кого-то серьезны, кому-то смешны.
Тихо шепчет прибой,
Манит в призрачный край.
Мне не нужен покой
И не нужен мне рай.
Я иду за Судьбой,
За упавшей звездой.
Но порой по свинцу вечереющих вод
Отголосок тоски в сердце к нам заглянет,
Наши буйные души осветит луна,
Та, что вечно свободна, но вечно одна.
Тихо шепчет прибой,
Манит в призрачный край.
Мне не нужен покой
И не нужен мне рай.
Я иду за Судьбой,
За упавшей звездой[9].
Когда последний звук песни Элегора затих, никто не сказал ни слова, только русалка Сина стерла дорожки слез со щек и попросила бога:
– Спой еще!
Кэлер одобрительно кивнул, и это показалось герцогу лучшей наградой. Лоулендцы пели и пели, а русалки и плотогоны требовали новых и новых песен. Когда настало время обеда, боги наскоро перекусили и, промочив горло, снова занялись музицированием, честно отрабатывая проезд. Элегор
Перевод с лоулендского Ирины Елисеевой.
