Пришлось прыгать через шпалу, что быстро выбивало из сил. Не всякий спортсмен выдержал бы такой темп, который ему навязала эта беспутная сучка. До лагеря оставалось километра три, когда он стал выдыхаться и бежал с переходом на ходьбу, не обращая внимания на постоянные укусы. Наконец и самой Найде надоела эта игра с человеком, так как она постоянно оглядывалась назад, где на медленно двигающейся вагонетке восседали её друзья сослуживцы.
Глава 9
Ещё одно лето пролетело звонкой Жар-птицей. Уже осталась позади первая неделя золотой осени, когда Антонина получила от Григория последнее письмо, как он сам об этом сообщил: «… это мое послание из вооружённых сил, является последним, так что ответ отписывать не следует – всё равно не успеет дойти. О приезде сообщу дополнительно телеграммой. Вы, уж там потерпите, дорогие мои девчонки, ещё немного, ещё чуть-чуть… крепко целую. Любящий вас муж и отец, Григорий».
Прочитав письмо, Антонина в хорошем настроении, одела дочурку и вышла из дому.
– Папа наш скоро приедет… – разговаривала она с шестимесячной Алёнкой, выглядывающей из капюшона на окружающий мир. – Папа игрушку Алёнке привезёт…
Антонина неторопливо миновала по знакомой с детства тропинке, перелесок и вышла к берегу Сужи. С реки тянуло прохладой. Она дала Алёнке пустышку и на взгорке под соснами, увидела неимоверно высокого роста солдата, в застиранной до белизны гимнастёрке. Солдат стоял к ним спиной, глядя на речной простор. За тем он поднял руки к верху и потянулся, подравнявшись с верхушками сосен.
– Гриша? – растерянно произнесла Антонина, чувствуя, как бешено и тревожно забилось сердце. Кругом стояла кладбищенская тишина. Военный, словно её услышал и повернулся вполоборота, так, что была видна только одна щека с медленно скатывающейся по ней рубиновой слезой…
– Гриша!.. – прошептала она, заливаясь внезапно накатившимися слезами. Она не сразу поняла, что такого роста людей вообще не бывает, и это ей попросту показалось, но к чему?! Промокнув слёзы концом платка, Антонина увидела пустой берег. Ветер снова с шумом налетал на сосны, и слышались всплески воды. Прижимая к груди тоже почему-то расстроившуюся Алёнку, она, со страхом оглядываясь на сосны, где только что потягивался военный… Антонина быстрым шагом направилась в посёлок. Недоброе предчувствие сжимало травмированную грудь. На краю перелеска она остановилась и, чмокнув плачущую дочурку в носик, прижалась спиной к молодой пожелтевшей березке. Дышалось трудно. Одной рукой поймала в кармане таблетки, с которыми теперь не расставалась и, приняв лекарство, медленно присела под деревцем.
– Сейчас маленькая, сейчас дочушка, пойдём…
К вечеру погода ухудшилась. Сердитый северо-западный ветер гудел в проводах, скрипел калиткой палисадника, стучался в окно уже оголившимися ветками черемухи, еще больше усугубляя поселившееся в сердце Антонины недоброе предчувствие.
Во
