покушался старший воспитатель товарищ Ипполитов – пришел-таки на репетицию, только иногда смотрел грустно – не ведал, узнал ли Иван Петрович, про что тогда, в клубе, разговор был. А Вилен ходил, как ни в чем не бывало, даже кивал при встречах, улыбался – только не верил его улыбке Раничев, а уж тем более – Игорек, которому, улучив момент, шепнул-таки старший воспитатель, мол, проговоришься – пеняй на себя. Вот и помалкивал Игорь.
Раничев все же съездил на экскурсию с пионерами. Теперь уже более внимательно присматривался не к экспонатам – к интерьеру. Окна большие, но с решетками – не пролезешь, сигнализация – и наверху, и внизу, на входе, у гардероба за столиком – вооруженный милиционер в кителе и фуражке. Н-да… Задача. А вот он, перстень, все так же сверкает, переливается… Колечко, от которого зависит вся жизнь. Однако близок локоть, да не укусишь.
Уже спускаясь по лестнице, Иван, пропуская детей вперед, задержался в фойе, угостив папиросой милиционера. Тот не отказался, хоть и был на посту, – видимо, уж очень хотелось поговорить от скуки. Закурили.
– Тяжеленько, наверное, с ними? – кивнув на галдящих ребят, полюбопытствовал постовой – черноусый, плотненький, лет тридцати на вид. – У самого двое таких башибузуков.
– Да уж, всяко приходится, – согласно кивнул Раничев. – Но ведь и интересно. Не то, что здесь у вас. Ладно еще днем – посетители разные ходят, экскурсии, а уж ночью-то, верно, скукотища? Да и спать, поди, нельзя, проверяет начальство?
– Да уж, не поспишь, – милиционер засмеялся. – Бывало, по залам походишь – их ведь не закрывают на ночь, мало ли, кто через решетки полезет? Раньше-то мы ночью парой дежурили – веселее было, бывало, и в картишки перекинешься, и поспишь по очереди. Теперь-то не так, Николая, напарника, в Ленинград третьего дня откомандировали. Слыхали, наверное, что там враги народа творят?
– Да уж, – махнул рукой Раничев. – Извращают, как хотят, линию партии. Два журнала завели – «Звезда» и «Ленинград». Куда им два журнала?
– Вот-вот, извращаются, интеллигенты, бля… Ой, извините.
– Ничего, ничего, я тоже интеллигентов не жалую. Натерпелся от этой сволочи!
Докурив, Иван бросил окурок в урну… и замер. Урна стояла в углу, а перед ней находилась высокое окно, этакая вертикально поставленная фрамуга, незарешеченная, шириной… нет, не пролезть. Взрослому мужику – ни за что…
Раничев обернулся:
– Как же вы без решетки-то?
– К осени обещали поставить, – отмахнулся милиционер. – Да не протиснуться – тут, разве что каким-нибудь карликам-лилипутам.
– А на втором этаже, у вас, кажется, решетка обвисла, – как бы между прочим добавил Иван.
– Где? – охранник встрепенулся. – Неужто, и вправду обвисла?
– Может, и показалось.
– Ну, на всякий случай схожу, проверю.
– Тогда всего хорошего, приятно было побеседовать.
– И вам того же.
Поднявшись по лестнице, милиционер скрылся на втором этаже. Раничев огляделся и быстро бросился к фрамуге.
