Театральные записки (бриколаж). Отсутствует

      25 января 1977 г.

      Здрасьте, и приехали!

      Я уже смеюсь и даже улыбаюсь!

      Посмейтесь же и вы со мной.

      Ха-ха-ха!

      Я опять в гипсе.

      На этот раз перелом малой берцовой кости.

      Это называется, – какая следующая? Скоро я смогу сдавать экзамены в медицинский институт. Только собиралась вам писать ответ на ваше предложение выступить в вашем клубе, даже числа были подходящие, – дней на пять – и вот, s’il vous plait! Всё было бы хорошо, но по телевизору бесконечно показывают такое убожество.

      За все месяцы гипсовой жизни столько я прочла литературы, такая стала умная, что самой тошно.

      Успокаивает меня приказ, вывешенный в театре, – «В связи с бедственным положением в театре, запрещаю актёрам отлучаться из города».

      Лебедев болен, Лавров болен.

      Что же они, бедные, там играют?

      Известно ли вам, что в июне месяце мы будем на гастролях в Москве? Если я не сломаю себе башку, то везут все мои спектакли, – «Три мешка сорной пшеницы», – правда, – без моего плача, о чем я и сейчас, играя, очень страдаю, – будто душу из меня вынули.

      Так я прежде готовилась к этому спектаклю, была даже предметом остроумия, – «она выходит на сцену ареста Адриана за две сцены до неё». И была предметом ЧП в театре, – когда в своей уборной «распевалась» -

      А я только проверяла низы голоса и верхи, без текста.

      Кое-какие идиоты думали, что у меня истерика, и даже однажды вызвали директора. Ладно, переживём и это.

      Везут «Дачников». Как давно я их не играла. Бог даст, срастётся.

      Все спектакли, кроме «Дачников», я уже играла. Это единственный спектакль, где нельзя хромать.

      Кстати, о «Дачниках» – подарили мне настоящий цветок эдельвейс, сначала я была в такой растерянности, – «гордый, горный цветок Эдельвейс», – «одинокий, цветок Эдельвейс». Я про другой цветок говорила, – я видела перед собой какой-то фантастический цветок, – растение смесь тюльпана и орхидеи, и вдруг, – вот такой эдельвейс. А оказывается, это прекрасно! Эдельвейс одинок, – потому что он единственный цветёт в горах, в снегах. И какой бы он невзрачный ни был, он одинокий и горный.

      Понимаете, как теперь я буду читать эти стихи!

      В этом же вся Калерия.

      Наконец везут «Кошки-мышки» и «Фантазии Фарятьева».

      Большие спектакли будем играть в театре Моссовета, а маленькие, очень маленькие, в театре Станиславского.

      Пишите мне, пожалуйста, очень болит нога.

      Ваша Зэмэ.