Мне стало противно от недавней мысли, что мы с ним похожи. Даже подумалось: «И почему только наше правительство не торопится избавиться от этих законченных негодяев, когда они об этом сами просят?» Да я лучше в психушке месяц пролечусь, чем буду ходить на встречи с этим отребьем, которое вместо благодарности нагло требует скорейшей смерти. Внезапно мое отвращение распространилось и на тетю, носящую этой сволочи нижнее белье, булки и чуть ли не умоляющую поверить, что, несмотря на тяжесть проступка, он не конченый человек.
Я встала и прошла на кухню, налила в большой бокал виски и залпом выпила. Сердце, бешено до этого колотившееся, потихоньку восстановило спокойный ритм. Какая-то сила влекла меня к компьютеру, и я снова оказалась перед монитором. «После изнасилования убили семнадцатилетнюю девушку…» Я, словно эхо, слышала крики девчонки. Я очень четко почувствовала весь ужас и стыд жертвы, словно наблюдала произошедшее на экране. Затем они с подельником, прихватив краденое, скрылись от полиции; сообщник добровольно сдался властям, а Юнсу забежал в жилой дом и взял в заложники людей. В конце концов полицейские ранили его в ногу.
Были и другие статьи.
«Зверские убийства ради наживы, жертвами стали: женщина средних лет, в прошлом по-доброму относившаяся к преступнику, изнасилованная и затем убитая ее дочь и ни в чем не повинная бедная приходящая домработница! Убийца – Чон Юнсу – не раскаивается в содеянном!» – пестрели заголовки статей и колонок «Общественная жизнь». Так называемые знатоки проблем нашего общества – социологи, психологи и журналисты – дорвались до микрофона и наперебой брызгали слюной. Я переместила курсор.
На глаза попалась статья про взятие заложницы. На фото Юнсу с перекошенным от крика лицом схватил за шею обычную домохозяйку лет тридцати. Я присмотрелась внимательнее – черты вроде бы его, однако он был без черных очков и с очень короткой стрижкой. Промаявшись с ним полдня, полиция отправила к нему буддийского монаха, который часто навещал заключенных в следственном изоляторе. В соседней колонке было напечатано интервью:
Я представился – я буддийский монах, и зовут меня На Помнюн, – и уже собирался войти со словами: «В чем эта женщина виновата? Отпусти ее! Если хочешь убить, то лучше убей меня!» Но он крикнул: «Ты кто такой? Кто ты, черт тебя подери?» Я повторил: «Я монах На Помнюн!» – а он: «Вот это встреча! Как раз из-за тебя и подобных тебе монахов, пасторов и священников… я сейчас в этом дерьме. Давай, иди сюда, если хочешь подохнуть, – заходи! Я прикончу тебя, а напоследок и себя!» По правде сказать, когда я услышал его, у меня похолодело в груди. Я пошел было к нему, но полиция удержала.
Меня пробрал смех, на какой-то миг я даже забыла, что всего несколько минут назад называла его мерзким подонком. Бутылка виски уже наполовину опустела. И хотя он, конечно, порядочная мразь, его слова пробудили во мне интерес! «Надо же, а ведь я с ним полностью согласна!» Чего я так
