глаза:
– Который час, Саша?
– Начало первого!
– Надо же? Начало первого, а такое ощущение, что мы совсем не спали!
– Сашик со стариком вернулись с ёлки.
– Я слышала! – Анна откинула одеяло, встала, похлопала себя по щекам и потянулась к мужу. – Иди ко мне! Тебе нравится танцевать фокстрот?
Александр Петрович обнял её и крепко прижал:
– Ты была вчера само чудо!
Анна немного отстранилась и внимательно посмотрела.
– Ты была самая красивая… во всём Харбине́…
Анна молча смотрела.
– Как тебе удалось сохранить и браслет, и гребень… как тебе это удалось?
Анна уткнулась ему в грудь:
– Это же твой свадебный подарок…
Она сжалась в комок и с улыбкой подумала: «Это было непросто!», потом вскинула вверх руки, сжала кулачки и долго и сладко тянулась.
– А-ах!!! – выдохнула она. – А ты не ответил на мой вопрос!
– Нравится! Только я чувствую себя рядом с тобой как медведь, которого не вовремя подняли из берлоги!
– Неправда! Ты прекрасно танцуешь – и вальс, и танго, и особенно… фокстрот!
– Тебе вчера аплодировал весь зал…
– Ты меня ревновал?
– А как же!
– Нет! Правда, ревновал?
– Как Пушкин Наталью Николаевну!
Анна упёрлась кулачками ему в плечи и изогнулась – лёгкая и изящная.
– Ты меня правда ревновал? – Её щёки были пунцовые, а глаза сверкали. Она глубоко вдохнула.
– Только один раз!
– Когда? – Она медленно и тепло выдохнула.
– Когда ты вальсировала с Бэ Вэ!
Анна рассмеялась:
– Так ты меня ревновал к Остроумову? Как можно? Он уже старый и такой маленький…
– Однако танцует он, как сказал бы Кузьма Ильич, изрядно!
Анна освободилась от объятий мужа, закружилась, потом остановилась и сказала:
– А ты знаешь? Я сама от него не ожидала, он производит впечатление человека резкого, угловатого, а оказался такой лёгкий…
– Мама! – вдруг послышалось из-за двери. – Папа! Вы уже проснулись? К вам можно?
– Через секунду! – прокричала Анна и накинула шёлковый золотистый халат. – Входи, сынок!
Сашик вошёл в спальню, он ещё не переоделся и хотел похвастать своим маскарадным костюмом, в котором только что был на ёлке, шагнул вперёд, снял шляпу с плюмажем и сделал манерный поклон, его игрушечная шпага задрала вверх голубой мушкетёрский плащ и царапнула по двери.
Анна также манерно присела, Александр Петрович приветствовал вошедшего кивком.
– Мадам! Сир! – сказал Сашик, не распрямляясь.
– Шевалье! – Анна протянула руку. – Вы ещё молоды, но я разрешаю вам прикоснуться к моей руке…
Александр Петрович сдвинул брови
