читателям было проще ориентироваться, я должна немного ввести всех в курс дела.
Я – это я. В начале этих заметок мне 35 лет, в конце – 45.
Катюлик – моя бабушка. В начале заметок ей 80 лет, в конце – 90.
Мама, она же мамочка – ее дочь, моя мать.
Тёма – мой старший сын, в начале заметок ему 16 лет.
Серёга – мой младший сын, и ему в начале заметок – 9 лет.
Муж, он же супруг – мой муж Миша. Теперь уже бывший.
Дедулик – муж Катюлика. Заметки начинаются с того момента, как он умер, а моя бабушка стала жить одна.
Ольга Петровна – моя свекровь.
Место действия:
Квартира Катюлика в Пушкине.
Квартира мамы.
Квартира моя.
Вначале Катюлик жила в Пушкине, потом переехала к маме, а потом, когда мама не могла уже справляться, переехала ко мне.
Временами в тексте мелькает город Псков, в котором когда-то была квартира Дедулика, и я в детстве проводила там лето.
Надеюсь, что вдумчивый читатель справится со всеми перемещениями героев, но, думаю, в конце концов это не так и важно.
Важно другое.
***
Я нежно люблю свою бабушку. Особенно люблю в ней двойственность восприятия мира и событий.
Впервые я обратила на это внимание лет в десять. Мой Катюлик, у которой в доме всегда идеальная чистота и порядок, в электричке запихнула обертку от мороженого под сиденье. Я спросила: «Что ты делаешь?!» На что Катюлик посмотрела на меня пронзительным взором и ответила: «А что такого?»
Другие истории мне нравятся намного больше. Когда я бегала с ней по Пушкину для оформления разнообразных бумаг, нам навстречу попались две девочки, лет 15- 16. Обычные такие девочки – короткие юбки, косметики в меру, все нормально. «Вот шлюшки!» – сказала Катюлик. «Почему?» – спросила я. «А потому что они с парнями целуются и на коленях у них сидят!». Каждую встречную девушку в более-менее раскованном наряде Катюлик приветствовала либо «шлюшкой», либо «проституткой». Когда же зашла речь про мои юбки, именно бабушка подбивала меня надеть какую-нибудь покороче. «А разве я не буду тогда шлюшкой?» – спросила я. «Тебе можно!» – ответствовала Катюлик.
Сегодня она рассказывала про предыдущих жен Дедулика. Одна не могла родить ему ребенка, а вторая была шлюхой. «Но почему?!» – заорали мы хором с мамочкой. «А потому что она спала с солдатами в гарнизоне!» – сказала Катюлик. А когда я стала рассказывать про своего мальчика-парикмахера, она с интересом спросила: «Это твой любовник?» Все женщины – шлюхи и проститутки, и только женщины нашей семьи имеют право на любовь. То, что она сбежала к Дедулику от мужа, тоже не считается. Это любовь.
Потом я вышла на балкон покурить. И там увидела прекрасные петунии, стоящие в воде в тазу. Зная Катюлика, я спросила: «Откуда ты их выкопала?» – «А вдоль шоссе ящики такие висят. Там этих петуний много!». Убеждать ее в том, что так делать не стоит, совершенно бесполезно.
Теперь я знаю, кто выкапывает цветы из муниципальных клумб. А женщины в коротких юбках – однозначно шлюхи и проститутки. Кроме меня, конечно.
***
Звонит сегодня днем мама. Говорит:
– Беспокоюсь, до Катюлика не могу дозвониться.
– Не переживай, – отвечаю я, – она ушла куда-нибудь.
Через два часа: ой, не могу дозвониться!!! Впадает в панику, слышу по голосу.
К вечеру звоню сама. Трубку снимает Катюлик.
– Ты где была? – спрашиваю.
– Шлялась! – гордо отвечает Катюлик. – ходила в магазин, ну, ты знаешь, тот, где платья…
Она в этот магазин ходит, кажется, через день. С удовольствием. Отсматривает платья. Все не такие. Слишком мрачные. Или вырез большой. Мне же, говорит, уже нельзя с большим вырезом! – кокетливо так. Я, говорит, купила себе платье. Два.
– О_о… – отвечаю я.
А Катюлик тем временем начинает рассказывать о том, какие платья. Это – как костюмчик, а другое – более нарядное. Все бабы в магазине хвалили и говорили, как им нравится. Я не могла никак выбрать! Решила взять ну то, нарядное. Подхожу к кассе. Говорю продавщице: а помните, на прошлой неделе вы обещали мне скинуть? Так вот если я возьму два платья, вы сколько скинете? И Катюлик с ними сторговалась. Ей скинули. Рублей четыреста.
А потом, продолжает она, я пошла в магазин. У нас новый рыбный магазин открыли. Там свежая рыба. Я купила Карася. (Я слышу большую букву в ее голосе). Он стоил 6 рублей килограмм! (насчет цены я удивилась, но кто ж знает, сколько
