до осени здесь живу, как не ушел на пенсию. И зимой, когда потеплее, хожу. Одеваемся и обуваемся отсюда, да и приработок! Дочка два года, как овдовела, а деток четверо. Муж у нее умер от инфаркта. Детки мал мала меньше: три девчонки и пацан. Пенсия за мужа мизерная, да и у нас с Михайловной не велика. Квартиру, пока Сашка жив был, они в Москве снимали, а теперь с нами живут. Нинка каждый день в Москву на работу мотается и все равно не хватает. Детки растут! Вот я и приспособился здесь подрабатывать. Алексей ведь не зря меня философом зовет – я часто о жизни размышляю…
Дальше они разбирали мешки молча. Каждый думал о своем. Бутылок оказалась огромная сумка. Смятые жестянки заполнили полторы, а бумагами набили аж две емкости. К тому же сбоку валялась целая гора одежды и обуви. Кульков предложил:
– Ленка, я пойду потихоньку и сдам банки вначале. С ними долго. Деньги мы пополам поделим, а ты пока можешь заняться разборкой тряпок и обуткой. Что тебе нравится – оставь, а остальное я дочери отнесу. Они со старухой моей постирают, подштопают, где порвалось. Обувь в ремонт сдадут и доносят потом…
Девчонка замахала руками:
– Иваныч, шмотки и потом разобрать можно. Нам вместе надо идти. Ты не подумай, что я не верю тебе, просто за один раз можем все сдать, чтоб не стоять в очереди дважды.
Он кивнул:
– Дело говоришь! Пошли…
Они торопливо забили в мешки одежду и обувь. Унесли все в шалаш и сгибаясь под тяжестью трех сумок, потащились к березам. Теперь даже Ленке уже стало не до крыс. Она и внимания не обратила, когда мимо ее ног проскочили две твари. «Пункт приема» был открыт. В чугунных ваннах плавали бутылки и три бомжихи, одетые в спортивные штаны, мужские рубашки с закатанными рукавами и разбитые туфли, тщательно отмывали тару от грязи. Рядом горел костер и над ним был установлен огромный котел с водой. Бомжихи время от времени черпали кипяток ведром и выливали в ванны. Тут же ставили бутылки в пластмассовые ящики на солнце, чтоб побыстрее высохли. У двери стояло в очереди всего трое обитателей свалки с сумками. Все трое покосились на добычу Иваныча, но ничего не сказали, хотя со вздохами поглядели на свои, довольно хилые сумки. Изнутри хибары доносились голоса.
Кульков и Горбунова тоже заняли очередь. Предупредили троицу, что отойдут. Оставили сумки и отправились за следующими двумя. Макулатуру пришлось тащить волоком – сумки оказались неподъемными. Не успели Ленка с Иванычем подтащиться во второй раз, как из «пункта» вышел старший. Увидев солидную добычу старика, покачал головой в удивлении и подошел:
– Да вы, смотрю, больше всех нахапали! Проставляться будешь за внучку?
Кульков солидно кивнул:
– А то как же! Беленькую, как положено, вечером принесу. Ты уж закуску-то сам организовывай. Знаешь ведь, что я не пью…
Смородин хохотнул:
– Не твоя забота! Было бы что выпить!
Посмотрел на Ленку внимательно
