сам видел три трехдюймовые горные пушки системы Виккерс, производства Англии 1920 года.
Исрапилов до войны был членом партии большевиков, коммунистом. Окончил в Москве Коммунистический университет трудящихся Востока. До перехода на нелегальное положение в середине сорок первого года, работал адвокатом в Шатойском районе, но еще в то время начал сколачивать вокруг себя недовольных советской властью. В марте и апреле сорок первого года через Турцию и Поволжье абвером к повстанцам было заброшено десять агентов-инструкторов. Образованная к тому времени Исрапиловым подпольная партия кавказских братьев установила связь с германским командованием.
Они готовили крупное вооруженное выступление осенью сорок первого, но русское НКВД постоянно наносило бунтовщикам оперативные удары. К тому же отсутствие должной дисциплины, единого плана действий и четкой связи между повстанческими ячейками не позволили им организоваться в сплоченную армию. Все попытки восстания вылились в разрозненные выступления отдельных групп, которые были быстро подавлены.
С вершины своих лет я могу сказать, если фюрер мечтал о том, что немцы заполнят всю землю и наша культура станет мировой, то этот грубый невежа хотел наплодить таких же невежд по всему миру. Но до поры до времени он таился, хотя я быстро понял его тактику. Главными задачами этой «кавказской» партии было создание союзного Германии государства, дезорганизация советского тыла, выселение и уничтожение русских и евреев. С нашей стороны его деятельность контролировал Осман Губе.
Исрапилов был ужасным человеком. Ему ничего не стоило сжечь женщин и детей в казачьих станицах, где не осталось мужчин, способных защитить родных. Мне пришлось долго общаться и жить с Хасаном под одной крышей. Я боялся его. Когда засыпал, со мной всегда было два «парабеллума»: один под подушкой, второй в руке. Если ему удавалось убить несколько русских, он из отрубленных ног и рук складывал на земле две буквы «М», означающие Мекка и Медина, а еще название «Мусульманские мстители». Очень любил поговорить о вере и Коране, считая себя чуть ли не имамом, но часто мне казалось, что он переворачивает священную книгу мусульман с ног на голову. Меня никогда не интересовало, во что верит человек – это его дело, но тут явно было что-то не так.
По германским законам он должен был приветствовать меня первым, как и все остальные, но этого не случилось. Когда я потребовал подчинения, Исрапилов с кривой улыбкой процитировал:
– Не приветствуйте первыми ни иудеев, ни христиан, ни католиков, а если встретите кого-нибудь из них по дороге, оттесните к наиболее узкой ее части, а еще лучше столкните…
Я попросил руководство прислать мне Коран на немецком языке и стал изучать его. Уже после прочтения первых страниц пришел к выводу, что действия Хасана и его отряда имели мало общего с написанным в этой книге. Все набеги его группы на отряды Красной Армии походили на грабеж
