было осуществить лишь с помощью восстания крестьян и рабочих, которые не знали и не интересовались тем, что это такое, под руководством революционных партий, имевших другие цели; однако, вероятнее всего, силы, делавшие революцию, перешли бы от буржуазно-либеральной стадии к более радикальной “перманентной революции” (используя выражение Маркса, воскрешенное во время революции 1905 года молодым Троцким). В 1917 году Ленин, чьи мечты в 1905 году не шли дальше создания буржуазно-демократической России, сразу же понял, что либеральной лошадке не победить на российских революционных скачках. Это была реалистичная оценка. Однако в 1917 году он, как и остальные российские и нероссийские марксисты, понимал, что в России просто не существовало условий для социалистической революции. Русским революционерам-марксистам было ясно, что их революция будет вынуждена распространиться куда‐нибудь в другое место.
По всем признакам казалось, что именно так и произойдет, поскольку Первая мировая война закончилась массовым крушением политических систем и революционным кризисом, в частности в потерпевших поражение странах. В 1918 году правители всех четырех побежденных держав (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии) лишились своих тронов, как и царь побежденной Германией России, свергнутый еще в 1917 году. Кроме того, социальная нестабильность, в Италии чуть не закончившаяся революцией, ослабила даже те европейские государства, что вышли из войны победителями.
Как мы уже говорили, общественные системы европейских стран, принимавших участие в войне, начали разрушаться под воздействием колоссальных военных перегрузок. Волна патриотизма, сопровождавшая начало войны, пошла на спад. К 1916 году усталость от войны начала превращаться в угрюмое и тихое недовольство бесконечной и бессмысленной бойней, которой, казалось, никто не хочет положить конец. В 1914 году противники войны чувствовали свою беспомощность и одиночество, однако в 1916 году они уже понимали, что говорят от имени большинства. Насколько круто изменилась ситуация, стало очевидно, когда 28 октября 1916 года Фридрих Адлер, сын лидера и основателя австрийской социалистической партии, обдуманно и хладнокровно застрелил в венском кафе австрийского премьер-министра графа Штюргка (в ту эпоху еще не знали о службе безопасности). Это была акция публичного антивоенного протеста.
Антивоенные настроения, безусловно, укрепили политические позиции социалистов, все более решительно возвращавшихся к неприятию войны, характерному для них до 1914 года. В действительности некоторые партии (например, в России, Сербии и Великобритании) всегда были против войны, и даже когда социалистические партии ее поддерживали, именно в их рядах можно было найти ее главных откровенных противников[8]. В это же время организованное рабочее движение, возникшее в гигантской военной промышленности во всех воюющих державах, стало главным центром антикапиталистической и антивоенной деятельности.
По этой причине в 1917 году влиятельная Независимая социал-демократическая партия Германии (НСДПГ) откололась от большинства социалистов (СПГ), продолжавших поддерживать войну.
