ни секунды, ничуть не притормозив быстрый бег своего сильного жеребца с огненной гривой. Его меч почти радостно, с задором сверкал под солнцем и поражал ближайших саксов. Остальные рыцари свиты с разгону ударили копьями, но тут же скомкали строй и окружили короля, который был в слишком легком доспехе и потому уязвим для любого случайного удара.
В первый момент неожиданная атака принесла успех, однако саксов было слишком много, чтобы долго рубиться в их густом беспорядочном окружении. И Карл, как опытный полководец, заметив, что маленький отряд свиты сразу же потерял двух коней, нарвавшихся брюхом на острые скрамасаксы, быстро оценил ситуацию и смирил азарт. Легким движением шпор он направил коня к своим рыцарям. Свита сделала то же самое. Только молодой рыцарь Ожелье ввязался в одиночную схватку с предводителем повстанцев. Сакс был такой же молодой, носил богатые черные доспехи, отличающие его от других, а в шлеме без забрала имелось отверстие на макушке, из которого был выпушен спадающий к левому плечу длинный пучок темных волос, похожий на лошадиный хвост. Сакс не смутился натиском франков, наоборот, он сам яростно, с криками атаковал, подбадривая своих воинов. И выбил несколькими мощными ударами меча рыцаря из седла. Пешие повстанцы тут же навалились на Ожелье сверху и стали стаскивать с него шлем и доспехи, закручивать руки за спину. А все преимущество франков во главе с королем свелось к тому, что они выросли в числе, но по-прежнему оставались в окружении численно превосходящего противника и даже не могли помочь своему товарищу, попавшему в плен, потому что разомкнуть строй для них было бы самоубийством.
Повстанцы, понимая, что ситуация сложилась непонятная и для них самих, и для франков, отодвинулись чуть дальше. Где-то за передними их рядами шло, видимо, совещание руководителей.
– Надо было, ваше величество, если уж вы сами не пожелали отступить, послать кого-нибудь за подмогой, – сказал граф Бевон, взявшись рукой за стремя королевского коня. Кольчуга на плече рыцаря была рассечена ударом топора и покрыта кровью.
– Я не мог бы тебя бросить, мой храбрый мальчик, хотя бы в память о твоем отце[33], – сказал король. – Ты серьезно ранен?
– Левая рука у меня почти не работает. Не может удержать щит, – сознался рыцарь без ложного стыда.
– А что касается подмоги, то здесь ты прав. Я совершил ошибку…
Саксы зашевелились и расступились, давая дорогу кому-то, кто желал обратиться к франкам. Это был тот воин в черных доспехах с хвостом над головой. Смущения он совсем не чувствовал, более того, вел себя с пониманием собственного преимущества. Сакс поднял руку, призывая к тишине.
– Не надо подмоги, ваше величество, – сказал вдруг из-за спины короля эделинг Кнесслер. – Они узнали вас и хотят сдаться.
– Сдаться?.. – возразил кто-то из рыцарей. – Посмотрите, Кнесслер, на злобные физиономии своих земляков. Они съедят нас вместе с лошадьми раньше, чем сдадутся.
– Кроме
По преданиям, граф Бевон-старший, владетель городов Дижон и Бон, погиб вместе с Роландом (Хроутландом) в битве при Ронсевале за семь лет до описываемых событий.
