лишь рядом проносятся тройки,Увы, не понять нам загадочных лет, —
по лицу Аркаши скользнуло замешательство, словно он забыл слова, но вступил со следующей строкой вовремя:
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Когда песня закончилась, мужчина в очках заметил:
– Так и не хочешь комиссаров вставлять. А такой ведь образ: «А в комнатах наших сидят комиссары, и девочек наших ведут в кабинет».
– Не лежит душа, Рудик. Ну вот не лежит и всё. Не могу про комиссаров петь.
– А так не в рифму получается.
– Шо ж… Следующая песня…
Раза три Аркаша успевал нырять под трибуну. Прихватывал с собой и пианиста.
– Олег, – хлопал его по плечу, – ты отлично чувствуешь мой стиль. Специально учился?
– Да я в «Кронверке» играл.
– О, хорошая школа! Продолжаем?.. А теперь песня про пагубную зависимость под названием «Анаша»…
Опьянение Аркаши, которое проявилось в том, что голос его стал напоминать покрикивания алкашей у павильона, совпало с окончанием пленки.
– Всё, – объявил человек за магнитофоном. – Генуг.
– Ну и ладненько.
Музыканты, Рудик столпились возле магнитофона и стали слушать куски записи, а Аркаша забрал из-под трибуны пальто и недопитую бутылку вина и спустился к Михаилу, Андрею и Вите.
– А вы кем будете, молодые люди?
– Музыканты.
– Это понятнэнько. А так? – Прищурился. – На стиляг вроде не похожи, и на хиппи…
– Мы – панки, – гордо сказал Андрей.
– М, не слыхал про такое… А звать вас как?
– Майк.
– Свинья.
– Цой.
– Цой? Не вьетнамец, случаем?
У Вити зашевелились скулы. Он ненавидел, когда его называли японцем, китайцем. Теперь вот во вьетнамцы пытаются записать.
– Я не в обиду, – заметил Аркаша его реакцию. – Дело в том, – он понизил голос, – что я воевал во Вьетнаме. В небе Вьетнама. Бил американскую военщину с вэртолету!..
– Да? – Михаил усмехнулся. – Мой папа тоже был во Вьетнаме. Не воевал, правда, в командировке. Он архитектор.
– Ясненько. – И Аркаша перевел разговор на другую тему: – А что это за панки такие?
– Хм, – Андрей потер переносицу, – придурки круглые. Но с идеей.
– Сейчас все лучшие люди идут в панки, – добавил Витя.
– И что ж за идея?
– Свобода, анархия…
– Хорошая идея, молодцы. В моем репертуэре про стиляг есть. Слыхали про таких?.. Каждый должен быть вызывающе одетым, тот плебей, кто не носит узких брюк. У меня пиджак каучукового цвета и на толстых подошвах каучук, о-хо!..
– А вы сами песни пишете? – спросил Майк.
– Да как сказать… Народ пишет, ребятки. Народ. А я пою… Я, – голос стал трезвее, – под одной песней только могу подписаться. Про жену… бывшую жену. И про дочку. – И Аркаша
