говорил, что у протестантской верхушки «тяга к уродству» – и беседы их, судя по всему, не отличались ни остроумием, ни глубокомыслием. Они мучили своих дочерей, сначала позволяя им учиться верховой езде, а затем заставляя участвовать в конкурсах, где дебютантки соревновались в добродетелях, столь характерных для WASP и столь несвойственных сегодняшней образованной элите: правильная осанка, мягкие манеры, безупречная личная гигиена, дисциплина ради дисциплины, способность подолгу сидеть ровно.
То была эпоха, когда пьянство еще было приемлемо в обществе, а игра в поло и охота на лис не казались пережитком прошлого. Однако оголтелый элитизм и сегрегация того мира поражает нас более всего. И пусть истеблишмент той эпохи не был и вполовину столь закрытым сословием, каким были элиты прошлого – Вторая мировая нивелировала многие барьеры – высшему обществу 1950-х по-прежнему был свойственен бытовой антисемитизм, расизм, сексизм и тысяча других неписаных законов, которые закрывали двери перед всеми, чья генеалогия не соответствовала требованиям. Еврейские и протестантские мальчики из состоятельных семей, проведя за совместными играми все детство, в 17 лет были вынуждены расстаться, став частью еврейского и нееврейского обществ, существовавших на разных орбитах со своими сезонами для дебютанток, танцевальными школами и общепринятым протоколом. Протестантский бизнесмен мог плодотворно работать бок о бок с еврейским коллегой, но он и думать не мог о том, чтобы порекомендовать его в свой клуб. Когда сенатор Барри Голдуоттер решил сыграть в гольф в закрытом клубе «Чеви Чейз», ему напомнили, что клуб закрытый. На что он, по легенде, ответил: «Я еврей всего на половину, может, позволите пройти хотя бы девять лунок?»
Кроме прочего, протестантская элита откровенно не жаловала интеллектуалов. О «яйцеголовых» и «высоколобых» в этих кругах принято было говорить с вежливым презрением. Собственно, положение WASP’ов, как несколькими десятилетиями ранее обозначил Фрэнсисис Скотт Фитцджеральд, зиждилось на «животном обаянии и богатстве». В отличие от сегодняшнего правящего класса, их отношение к собственному богатству не отягощалось сложными вопросами. Они признавали, что расточительство – это дурной тон, и ценили бережливость, однако собственные деньги они не рассматривали, как вызов декларируемым в Америке принципам равенства. Напротив, большинство воспринимали свой высокий статус, как нечто само собой разумеющееся, полагая, что их положение – это часть естественного и правильного мироустройства. Аристократия будет всегда, и людям, которым посчастливилось приобрести этот статус по праву рождения, следовало лишь вместе с привилегиями принимать и некий круг обязанностей. В лучшем случае они придерживались аристократического кодекса. Честь, долг, служба были для них не просто словами. Лучшие из них блюли кодекс природной аристократии, включенный почитаемым ими Эдмундом Берком[11] в «Обращение новых вигов к старым».
Кодекс
Эдмунд Берк (Edmund Burke, 1729–1797) – английский парламентарий, общественный деятель, идейный родоначальник британского консерватизма.
