холод и на то, что вы уже собирались вернуться к своим друзьям.
Он сжимает мою руку выше локтя с такой силой, что это заметно даже издалека, и вы на секунду задумываетесь, останется ли синяк. Он прижал меня к стене, вторая его рука удерживает меня, запутавшись в волосах, поэтому, когда я пытаюсь отвернуться – позвать на помощь? – мне это не удается.
Он не очень крупный и не особо мощного телосложения. Вы бы, наверное, описали его внешность как ничем не примечательную, если б вообще захотели описывать. Но в нем – в нас обоих – есть нечто, что заставляет вас на мгновение задуматься: все ли в порядке?
Я не могу отвести от него взгляда, и очевидная глубина моих эмоций не дает вам отвести взгляд тоже. Вы пристально смотрите на него, пытаясь увидеть то, что вижу я. И тут он, взяв меня за волосы, притягивает ближе резким движением, которое заставляет вас инстинктивно сделать шаг в нашу сторону, чтобы вмешаться, но внезапно в вашей памяти всплывают газетные истории о добрых самаритянах, которые плохо кончают, и вы останавливаетесь.
Теперь, подойдя ближе, вы слышите, что он говорит. Обрывков фраз достаточно, чтобы уловить смысл. Слова, которые нельзя не понять. Злобные слова. Гадкие слова, говорящие о том, что, возможно, вам и впрямь придется вмешаться, если ситуация усугубится.
Шлюха. Шалава.
Вы вглядываетесь в мое лицо, которое находится очень близко к нему, и видите в моих глазах ярость. Вы не слышите моих слов, потому что я молчу. Я кусаю губу, будто сдерживая желание ответить, но продолжаю молчать. Его рука еще больше запутывается в моих волосах, я вздрагиваю от боли, но не более того – я стою не то что бы пассивно (вы чувствуете, каких усилий мне стоит сохранять неподвижность, они будто осязаемы), но я, несомненно, держу себя в руках, подвергаясь словесной агрессии.
Затем наступает пауза. Он ждет ответа. Вы почти рядом. Если б вам задали вопрос, вы бы ответили, что подошли убедиться, все ли со мной в порядке, но в глубине души вы точно знаете, что это простое любопытство. Между нами чувствуется что-то дикое, первобытное, и это заставляет вас подходить все ближе и при этом почти вызывает отвращение. Почти. Вы хотите знать, как я отвечу, что будет дальше. Во всем этом есть что-то пугающее и одновременно притягательное, поэтому то, что должно было вас напугать, сейчас интригует.
Вы видите, как я сглатываю. Я провожу языком по нижней губе перед тем, как заговорить. Начинаю произносить предложение, понижаю голос, глаза опускаются вниз, чтобы не встречаться с ним взглядом, я шепотом произношу ответ.
Вы не слышите меня. Но вы слышите его.
– Громче.
Теперь я краснею. На моих глазах появляются слезы, но вы не можете определить, чем они вызваны – страданием или яростью.
Мой голос звучит яснее и даже громко в ночной тишине. В моих интонациях звучит непокорство, но румянец на щеках и ключице, выглядывающей из расстегнутой курточки, выдает смущение, которое я не в силах скрыть.
– Я – шлюха. Я была возбуждена весь вечер, думая о том, как ты трахнешь меня, и я буду очень благодарна, если мы пойдем сейчас домой и сделаем это. Пожалуйста.
Моя непокорность исчезает к последнему слову, которое звучит как тихая мольба.
Он лениво проводит пальцем по краю моей рубашки – вырез достаточно глубокий, но не слишком откровенный, – и я вздрагиваю. Он начинает говорить, и вы прилагаете усилия, чтобы тоже не вздрогнуть, услышав его тон.
– Это было почти похоже на мольбу. Ты умоляешь?
Вы видите, как я начинаю кивать, но его рука меня останавливает. Я быстро сглатываю, закрываю на секунду глаза и отвечаю:
– Да.
Пауза, переходящая в тишину. Вдох, похожий на тихий вздох.
– Господин.
Говоря, он продолжает водить пальцем по изгибам моей груди.
– Похоже, ты сейчас готова сделать что угодно ради оргазма. Это так? Сделаешь что угодно?
Я молчу. В моем взгляде читается настороженность, и это вас удивляет, учитывая явное отчаяние в голосе. Вы гадаете, что означало «что угодно» раньше и что будет означать сейчас.
– Ты опустишься на колени и отсосешь у меня? Прямо здесь?
Никто из нас не произносит ни слова долгое время. Он убирает руку от моих волос, делает небольшой шаг назад. Ждет. Я вздрагиваю от звука захлопнутой двери машины, припаркованной вдалеке, и начинаю смотреть по сторонам, изучая улицу. Вижу вас. На секунду наши взгляды встречаются, мои зрачки расширяются от удивления и стыда, и я поворачиваюсь к нему. Он улыбается. Стоит неподвижно.
Из моего горла вырывается звук – полувсхлип, полумольба, – я шумно сглатываю, сопровождая
