компас, какие-то ориентиры, – поджал он губы. – Или, если угодно, удочку. Рыбу наловите сами.
Я ободряюще прикрыл ее ладонь своей.
Закон бумеранга
Игра в жизнь – это игра с бумерангом: все наши мысли, поступки и слова возвращаются к нам с поразительной точностью.
– Здесь, – кивнул Мармаров на чертеж, – лишь каскад закономерностей, универсальное лекало, по которому может быть скроен и шлейф нашей судьбы. Ясно?
– Более чем, – восстал мой скепсис. – Правило бумеранга… Не рой другому яму – ты к ней ближе… Но, господа, зачем изобретать велосипед?! – разошелся вдруг я и со смущением оглянулся.
В тишине звякала приборами немногочисленная курортная публика. Теперь, видимо, прислушивались к нам. А я тем временем к себе. Может, просто, без всяких затей, вручить пригласительный Натали? Но за склонностью к красивому жесту таилось желание взять реванш в пари.
– Мировая история престолов, – уже вполголоса продолжил я, – как правило, мировая история убийств. Вон, Репин, картина в масле: «Иван Грозный убивает сына». Из династии Романовых? Извольте! Петр I казнит сына Алексея. Сына! Куда уж страшнее!.. Еще?!! Я знаю куда вы клоните…
– В сторону Александра I, – подала голос Наташа. – Именно его согласием заручились заговорщики…
– Молодец, девочка, – поддержал я ее улыбкой. – Согласием на отречение отца в его пользу, не на убийство… – тут же уточнил я. – А вы пытаетесь убедить, что невольный сыновий грех Александра срезонировал на крушение монархии в 1917?!
Натали ахнула.
Мармаров глотком допил остывший кофе.
– Сын за отца не отвечает, а за прадеда тем паче! – решил поставить я жирную точку.
– Еще как отвечает! – откинулся на спинку кресла Мармаров, и его карандаш вновь зашелся маятником. – Убивший сына обрекает лишь себя. Это для него меркнет солнце, это его бросает удача… Предавший отца расшатывает династию. У него могут случиться и военные подвиги, и замечательные реформы… Но он знает: придет день и век, и его правнука, честного, великодушного, настигнет та же судьба. Его правнука тоже предадут и продадут. Свои. Непременно свои! Его честность станут принимать за нерешительность, доброту – за слабость… Повод сыщется.
– И причем тут ветвь Николая I?! – раскраснелась от возмущения Ната, ее пальцы выскользнули из-под моей ладони. – Николаю на день убийства отца не исполнилось и пяти лет!
– Позвольте спросить, – придвинул Мармаров блокнот к Наташе, – кто это только что чертил-рисовал?
Там, на рисунке «компаса Авеля», ее рукой были вписаны имена двух императоров – Павла I и его праправнука Николая II. Судьбы двух императоров сплелись в одной точке.
– Закон «Семи Я» суров, – подался вперед Мармаров. – Колесница рока покатила именно с гибелью родного внука Петра Великого – Петра III. Ну, а после убийства Павла I понеслась, не разбирая пути. С этого момента Романовы шли на царствование, как на Голгофу. Этот крест,
