Гуляешь? – улыбка дракона стала шире.
Волчица, внутри меня вдруг перестала буянить, будто бы резко либо в чувств лишилась, либо застыла. Ко мне вернулось хорошее настроение, и даже подступившая к границе мира осень уже не так бесила.
– Виделись уже! Что-то типа того, – пожала я плечами. – С Аркадием. Ты ведь знаешь Аркадия из моей стаи?
Оборотень был лёгок на помине. Встал за моей спиной и сделал вид, что его наша беседа не касалась.
– Я даже знаю, где вы с Аркадием гуляете. Статуя хорошо видна. Буду через две минуты. Стой там.
Вскоре я воочию могла видеть улыбающегося Тима, здоровающегося за руку с Аркадием. Затем он поймал мою руку и чмокнул пальчики – очень интимный знак. Но в основном всё как всегда.
Аркадию ничего не оставалось делать, как ретироваться, под заверения Тима, что он отвезёт меня домой после прогулки.
Когда сын правой руки Альфы ушёл, Драк серьёзно произнёс:
– Как ты?
– В размышлениях вот тут стою, улики пыталась отыскать.
– «Бойся. Я смотрю за тобой» – фразу оптимистичной не назовёшь. Жуткий контекст! Фразе уже две недели, Агата. Мне отец сказал, когда я поведал ему о визите следователя. Она написана на стене в доме профессора Моргулина. Обнаружена при осмотре трупа. Почему сейчас с вопросом к тебе Лихой пришёл, не понятно.
– Искали другие адресаты. Теперь добрались до меня.
Я огляделась.
Меня что-то беспокоило, но я никак не могла понять что именно. В этом месте присутствовало нечто, необычное, и моё подсознание реагировало, заставляя раз за разом обшаривать взглядом место недавнего происшествия.
Словно я пытаясь подбодрить себя, я тихо пропела:
– Найдёшь контекст – совершишь арест!
Тим, загребающий листву ногами, отреагировал улыбкой:
– Складно. И согласен: не факт, что эта угроза предназначалась тебе. Я хочу так думать. Пока просто надеюсь разобраться. Но то, что сама Стихия могла сотворить наказание, призванная кем-то, представить невозможно.
Я кивнула и улыбнулась, а приятель продолжил развивать свою мысль:
– Пока ехал от тебя, думал об этом. Спросил отца. Из разговора с родичем выплывают две новости: плохая и хорошая. С какой начать?
– С плохой.
– Ты всегда с плохой начинаешь?
Я состроила рожицу, призывая Тима не анализировать моё поведение. Парень улыбнулся и произнёс:
– Как ты и сказала утром, Стихии целиком – Идеал. Они глухи к просьбам, потому что просьбы субъективны, а Идеалы – объективны и не могут причинить боль ни одному живому существу по просьбе другого и не менее живого. Ты права, Агата. Но! Стихии не однородны, и часть любой из них может быть пленена и использована со злым умыслом. Все процессы, в которых упоминалось такое взаимодействие, как папа сказал, были связаны с чернокнижниками.
– Чернокнижники? –
